Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться, но не сразу революция научается защищаться. Революция была пробуждением к новой жизни миллионов.

В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 37, с. 122.

Развернувшийся в начале 2019 г. новый виток политического кризиса в Венесуэле и вокруг нее вновь вывел южноамериканское государство в «топ» мировых новостей и приковал к нему всеобщее внимание. Исход кризиса далеко не предрешен. Однозначно утверждать можно только одно: «блицкриг» по отстранению президента Николаса Мадуро (2013 — н/в) от власти не состоялся. Ключевой фактор, на который был сделан упор как оппозиционных сил, так и ряда аналитиков, — это позиция военных. Диапазон обращений провозгласившего себя в качестве «временного президента» председателя Национальной ассамблеи Хуана Гуайдо, а затем и высших руководителей США и их латиноамериканских союзников к венесуэльской армии варьировался от прямых угроз до реверансов. Военных то призывали к отстранению президента Мадуро, то обещали амнистию в случае признания Гуайдо. В обоих случаях ставка делалась на стимулирование внутреннего раскола вооруженных сил (ВС). Однако и спустя месяцы после начала нынешнего раунда противостояния искомый результат не был достигнут.

Актуально также исследование роли военных как стабилизирующего фактора в странах Латинской Америки¹. Вполне возможно, что текущие перемены в регионе² вновь потребуют переосмысления роли армии в политических процессах. В контексте складывания неблагоприятной, если не агрессивной, международной обстановки, эрозии интеграционных схем, основанных на «постлиберальном регионализме»³, все больший вес и значение приобретают внутренние факторы стабильности, к числу которых относится и армия. При этом венесуэльская модель является одним из наиболее важных предметов анализа.

Начало. Военные и конституция 1999 года

В качестве отправной точки становления современных ВС Венесуэлы, с нашей точки зрения, следует взять Конституцию, принятую в декабре 1999 г. Анализ «военных» аспектов боливарианского основного закона актуален и сегодня, поскольку он действует и по сию пору. На вполне ожидаемые возражения в том смысле, что непосредственные исторические истоки нынешнего статуса ВС восходят к военно-политической деятельности Чавеса и его сподвижников в течение двух десятилетий, предшествующих его избранию в декабре 1998 г. на пост президента, можно ответить следующим образом. Тогда формировались лишь возможности для дальнейших реальных изменений, вызревали субъективные предпосылки трансформации ВС, но о полноценном объективном процессе их преобразования речи еще не шло. Процесс конституирования ВС в обновленном формате и в качестве нового субъекта общественно-политической жизни Венесуэлы начался только с 1999 г., после вступления в силу новой Конституции.

Сказанное не противоречит тому, что еще до принятия Конституции, спустя месяц после инаугурации, Чавес активно стал подключать военных к решению неотложных социальных проблем. В феврале 1999 г. по его инициативе была развернута широкомасштабная национальная программа «Plan Bolívar 2000», в которой принимали участие, по разным оценкам, от 40 до 70 тыс. военнослужащих. Они были привлечены к ремонту и строительству автодорог, госпиталей, школ и других объектов социальной инфраструктуры⁴. По всей видимости эту программу можно считать первой боливарианской «социальной миссией»⁵, целая серия которых будет развернута с 2003 г. Помимо военных в проекте активно принимали участие резервисты и гражданские лица, а сама программа явилась крупным источником занятости. В этом аспекте «Plan Bolívar 2000» стал одним из первых практических воплощений концепта «гражданско-военного союза». Однако здесь имела место общественная субъектность ВС де-факто, де-юре же она оформилась к концу 1999 г.

Наконец, главное демократическое достижение боливарианской Конституции в военном аспекте — предоставление военнослужащим права голосовать, которого они были лишены с 1958 г. Правда, им не разрешается занимать гражданские выборные должности, а также участвовать в агитационной политической деятельности (ст. № 330). В любом случае право голоса знаменовало значительное расширение политических прав военных. На президентских выборах 2000 г., впервые более чем за четыре десятилетия, в казармах появились урны для голосования. Было бы ошибочным утверждать, что это было сделано исключительно с целью расширения чавистского электората. В общей массе избирателей (11 млн человек) военные числом 120 тыс. составляли тогда всего 1%⁶ и принципиальной роли в раскладе политических сил сыграть не могли. Скорее, это было сделано для того, чтобы военнослужащие почувствовали себя полноценными гражданами, ощутили большую близость с народом.

Вместе с тем нельзя не отметить, что в Конституции были заложены некоторые тенденции к функционированию армии в формате «государства в государстве» (вторая из указанных выше тенденций). Например, предусматривалось создание для военных специальной системы социального страхования. Кроме того из-под юрисдикции Главного контрольного управления республики (аналог российской Счетной палаты) выводилась финансовая деятельность ВС, а функцией инспекции за денежными операциями военных наделялся специально созданный орган бюджетного контроля — CGFA⁷.

Кроме того, полномочия присваивать высшие воинские звания были переданы от ликвидированного сената главе государства. Российский латиноамериканист Эмиль Суренович Дабагян интерпретировал данный факт как частичный выход военных «из-под контроля гражданских институтов»⁸. На наш же взгляд президентская власть сама является одним из гражданских институтов, и речь идет лишь о проявлении общей тенденции усиления президентской вертикали власти.

Военная оппозиция: до и после апреля 2002 года

Заложив новый юридический фундамент функционирования военного института, Чавес столкнулся с ростом недовольства «старой гвардии». Ему ставили в упрек персоналистский стиль управления, стремление поставить под единоличный контроль все армейские структуры. Президента обвиняли и в том, что он использовал патриотические символы и военную форму в ходе предвыборной кампании 2000 г. По мнению критиков, это нарушало действующую тогда конституцию, согласно которой ВС «представляют собой важнейший профессиональный, неполитический институт» (ст. № 328). Если присмотреться внимательнее, то можно обнаружить, что данная статья практически идентична ст. 132 Конституции 1961 г.: «Вооруженные силы составляют неполитический институт». Как отмечают исследователи, редакция затронула лишь 15-20% статей предшествующего основного закона, многие из них были перенесены механически⁹. Несомненно, это обусловливалось остротой внутриполитической борьбы. Произошел своего рода компромисс по формуле: «Мы добавим новое, но по возможности сохраним старое». Чавес всячески пытался преодолеть эту вынужденную инерционность. Свое видение роли военных в обществе он формулировал так: «Необходимо снять понятие о том, что военные аполитичны. Политику нужно делать во внутренних дворах казарм. Военные не должны выполнять лишь роль сторожевого пса или цербера, который охраняет вход во врата Ада»¹⁰.

Оппозиционные газеты всячески высмеивали и дискредитировали Чавеса. С подачи недалеких журналистов в ход пошли грязные приемы. Например, Чавеса сравнивали с Адольфом Гитлером на том основании, что в нацистской Германии приказано было обращаться «Мой фюрер!», а в Венесуэле был выпущен циркуляр, регламентирующий обращение к президенту «Мой верховный главнокомандующий!»¹¹. Антиболиварианской журналистской фронде было невдомек, что это не только продолжение латинской демократической традиции (во французской армии со времен Великой революции принято обращение «Мой генерал!», которое «перекочевало» и в венесуэльскую армию, где подобное обращение было в ходу и до Чавеса), но и отражение общенародной популярности лидера. Так к нему стали спонтанно обращаться сами солдаты, видоизменив устоявшееся обращение, а циркуляр стал всего лишь оформлением настроений, доминировавших среди рядовых.

Уже в 2000 г. оформился так называемый Институциональный военный фронт (Frente Institucional Militar, FIM), объединявший оппозиционных чавизму военных, – структура, действующая, кстати, до сих пор. О тогдашней численности армейской фронды можно судить по количеству подписей, собранных под «Военным манифестом Каракаса» с призывом начать судебное расследование в отношении Чавеса. Этот документ, получивший широкий резонанс в оппозиционной прессе, огласил оппозиционный Чавесу полковник Педро Луис Сото буквально за два месяца до государственного переворота апреля 2002 г. Тогда обращение было подписано 3,4 тыс. военных (менее 3% от состава ВС)¹². В ходе самого переворота тотального перехода военных на сторону путчистов не произошло, хотя в массовости ему не откажешь. В общей сложности путчистов поддержали примерно 350 командиров и штабных офицеров. Так или иначе в переворот были вовлечены 25 бригадных и дивизионных генералов Национальной гвардии, 15 генералов сухопутных войск, 10 — авиации, 5 вице-адмиралов военно-морского флота, 100 полковников, 27 подполковников и 22 капитана¹³. Цифры кажутся внушительными, но многие из мятежников в процессе переворота сделали шаг назад, действуя, что называется, «по обстоятельствам». Впоследствии только в отношении 60 офицеров (из 350) было возбуждено судебное преследование¹⁴. События того времени очень подробно описаны и исследованы, поэтому вдаваться в подробности нет необходимости.

Здесь же вкратце отметим основные причины того, почему ситуацию удалось переломить, и почему реваншистов не поддержало большинство рядовых солдат и младших офицеров — ведь именно эти армейские слои сыграли решающую роль в расстановке сил. Во-первых, важнейшую роль сыграла быстрая и массовая реакция народа, вышедшего на улицы в защиту Чавеса. Сказалась память о горьком и трагичном опыте «Caracazo» 1989 г. — стихийного восстания народных масс против неолиберальных реформ, сопровождавшегося многочисленными жертвами вследствие применения по приказу властей военной силы. В апреле 2002 г. перейти на сторону мятежников означало принять «сторону» кровопролития, и некоторые военачальники, вначале вроде бы поддержавшие «временного президента» Педро Кармону, затем отказались принести ему присягу, возможно осознав печальную перспективу развития событий. Во-вторых, против заговорщиков сработала стремительность событий: у многих военнослужащих просто не было времени взвесить риски и принять решение. Быстрое возвращение Чавеса все расставило на свои места. (Кстати, по этому критерию тогдашние события разнятся со сценарием, который пытались продавить оппозиционеры в январе 2019 г.: при самопровозглашении Гуайдо временным главой государства и стремительности международных признаний его в этом качестве, ставка делалась на создание атмосферы хаоса и смятения в рядах военных; однако власти перевели конфликт в спокойное русло, что купировало волну скоропалительных решений.) В-третьих, и это, пожалуй, главное, дало себя знать формировавшееся в сознании венесуэльцев — как гражданских, так и военных — идейно-политическое представление о «гражданско-военном союзе», отражающем новую и прогрессивную линию развития общества. При этом важно обратить внимание на то, что гражданский аспект этого союза стоит в приоритете, то есть это концепт, обозначающий органический сплав между гражданским обществом и армией в целях развития первого. Амбивалентность образа Чавеса — гражданского президента в армейской форме — была противопоставлена однозначности П.Кармоны как прямого представителя бизнес-кругов (он тогда возглавлял Торгово-промышленную палату Венесуэлы). В массовом сознании Кармона ассоциировался в первую очередь с возвратом в неолиберальное прошлое, линия же Чавеса была устремлена в будущее.

Преодолев «жернова» государственного переворота, Чавес и его сподвижники встали перед вызовом более глубокого идеологического и институционального оформления заявленного в Конституции «гражданско-военного союза» (2002—2008). Несмотря на то, что этот концептуальный посыл положительно воспринимался в массовом сознании, для его реализации требовались более проработанные основания. Выработка идеологических основ выражалась в построении обновленного варианта военной доктрины, а институциональный аспект нашел отражение, в первую очередь, в создании нового военно-гражданского института — Боливарианского ополчения. Конечно, эти тенденции не реализовались, так сказать, в чистом виде, а развивались параллельно и во взаимосвязи. Так, в 2003 г. четко обозначилось такое проявление институциональной тенденции, как запуск государственных программ — социальных миссий, в которых ведущую роль играли военные. Тем самым армия была активно подключена к исполнению ключевых общественных функций и обязанностей государства.

Эволюция военной доктрины: от «асимметричной войны» к «пролонгированной народной войне»

Переворот 2002 г. и последовавшая за ним «хозяйская забастовка» (2002—2003) в нефтяной отрасли, как ни тяжелы для Венесуэлы были эти события, способствовали очищению армейских институтов от оппозиционно настроенных военных. Ключевые позиции в ВС были замещены верными Чавесу и боливарианскому процессу генералами и адмиралами, а Государственная нефтяная корпорация (Petróleos de Venezuela S.A., PDVSA) — ядро национальной экономики — поставлена под административный контроль военных.

Основания для расширения гражданско-экономических функций ВС были заложены уже в конце 2002 г., когда законодатели одобрили новый Органический закон о национальной безопасности (Ley Orgánica de Seguridad de la Nación, LOSN). Он пришел на смену Органическому закону о безопасности и обороне от 1976 г., выработанному еще при поддержке экспертов из печально известной в регионе Школы Америк (School of the Americas, SOA)*. В LOSN более четко прописана концепция национальной безопасности, контуры которой в Конституции были лишь намечены. Согласно данному закону «безопасность Нации основывается на интегральном развитии … которое гарантирует обладание и исполнение прав и гарантий в экономической, социальной, политической, культурной, географической, экологической и военной сферах, гарантирует конституционные принципы и ценности»¹⁵.

При этом важно отметить, что понятие «интегральное развитие» («desarrollo integral») являлось функцией и следствием «всеобщей обороны» («defensa integral»): «Всеобщая оборона есть совокупность систем, методов, средств и оборонительных действий … ставящих целью защиту независимости, свободы, демократии, суверенитета, территориальной целостности и всеобщего развития Нации» (курсив мой. — А.П.)¹⁶. Наконец, ВС провозглашались «фундаментальным элементом обеспечения всеобщей обороны» (ст. № 20 LOSN). Таким образом, очевидно, что компетенции реформированных ВС выходят далеко за сугубо военные рамки, фактически распространяясь на все сферы общественной жизни. В настоящее время для многих экспертов и СМИ это служит основанием для упреков в адрес президента Мадуро в «милитаризации» венесуэльского общества. Однако основы этого процесса были заложены еще Чавесом в самом начале боливарианского проекта.

Тревожные события в Восточном полушарии — вторжение в марте-мае 2003 г. сил НАТО в Ирак — поставили в повестку дня необходимость проработки других аспектов новой военной доктрины. Нельзя было исключать того, что следующим объектом агрессии окажется Венесуэла. Оба государства как крупные «нефтяные» державы находились под пристальным вниманием США и их союзников. Поэтому внимание было сконцентрировано на внешних сторонах доктрины. В ноябре 2004 г. Чавес проводит рабочее совещание на высшем уровне, где ставит целью ускорить создание новой национальной военной стратегии¹⁷. Боливарианский лидер говорит о необходимости выработки «нового венесуэльского военного мышления» и впервые высказывает идею о целесообразности подключения гражданского населения к национальной обороне. Тогда же речь заходит об изменении функциональной подготовки ВС в свете новых методов войны. Венесуэльские военные эксперты и теоретики начинают активно изучать концепции «войн четвертого поколения» и теорию «асимметричной войны». В апреле 2005 г. в Каракасе с участием высшего командного и офицерского состава ВС созывается I Военный форум по данной тематике. Председательствующий на конференции Чавес выступил с докладом. На форуме обсуждались возможные сценарии ответных действий в случае интервенции, последовательность развертывания оборонительных эшелонов, а также, главное, — механизмы всеобщей мобилизации в случае вынужденного отступления¹⁸. Организационно-практическим следствием конференции стало создание резервистских батальонов, названных на официальном уровне «гражданско-военном сплавом» («fusión cívico-militar»). Данный термин можно рассматривать в качестве одного из непосредственных источников концепта «гражданско-военный союз», впоследствии органично вошедшего в политический дискурс.

Научно-теоретическим следствием форума явилось исследование, в котором новые способы ведения войн анализировались в приложении к венесуэльским реалиям. Оно было подготовлено генералом Густаво Ранхелем Брисеньо и озаглавлено «Видение асимметричной войны. Пролегомены»¹⁹. Данный термин постепенно входит в дискурс высшего командного состава и самого Чавеса, а затем становится центральным понятием военной доктрины. В июле 2006 г. в официальном программном документе министерства обороны «Ведущие направления» заявляется о необходимости «порвать с парадигмой конвенциональных конфликтов в чистом виде» и отдать приоритет асимметричным типам конфронтации в рамках концепции «всеобщей обороны»²⁰.

Одновременно Чавес продолжает активный теоретический поиск оборонительных моделей, адекватных венесуэльской реальности. Он призывает военных изучать опыт «индейского сопротивления» испанским конкистадорам, основы и принципы «военного мышления» национальных героев Симона Боливара и Франсиско Миранды, тактику и военную стратегию войны за независимость Венесуэлы²¹. За основу он предлагает взять принципы «глубинной обороны» («defensa en profundidad»), предложенные еще Хосе Антонио Паэсом (1790—1873). Согласно этим принципам существует четыре рубежа защиты венесуэльской территории: первая — острова, вторая — береговая линия, третья — крупные реки, четвертая — сельва и саванны²².

В период разработки военной доктрины Чавес любил цитировать афоризм Мао Цзэдуна «народ для армии, как вода для рыбы», иллюстрируя тем самым важность гражданского сопротивления в осуществлении оборонительных действий. Было очевидно, что венесуэльский лидер тщательно изучает военно-стратегическое наследие китайского политика, в частности, его классический труд «О затяжной войне»²³. Так или иначе, но к 2006—2007 гг. оформились основные принципы боливарианской военной доктрины «асимметричной войны», предусматривающей сопротивление превосходящим силам противника на всей территории страны силами как регулярной армии, так и гражданских добровольцев. Несколько забегая вперед, отметим, что к 2012 г. было выработано и положено в основу «всеобщей обороны» такое понятие, как «пролонгированная народная война» («la guerra popular prolongada»). Эта концепция была разработана Стратегическим оперативным командованием Национальной вооруженной силы (Comando Estratégico Operacional de la Fuerza Armada Nacional, CEOFAN) и представлена в документе под названием «Базовые концепции, которыми должны руководствоваться Вооруженные силы». Понятие «пролонгированной народной войны» явно выработано венесуэльскими стратегами с учетом исторического опыта. В качестве непосредственных источников этой концепции были взяты теория «затяжной войны», предложенная Мао Цзэдуном в ходе сопротивления японским захватчикам, термины «народная война» и «народная армия» вьетнамского лидера Хо Ши Мина и, наконец, концепция «всенародной войны» («guerra de todo el pueblo»), находящаяся в центре кубинской военной доктрины. Венесуэльский подход стал своеобразным синтетическим сплавом этих теоретических построений, апробированных на практике.

В документе CEOFAN представлена и концептуально обоснована периодизация противодействия гипотетической иностранной интервенции. Выделяются три основных этапа войны. Период кризиса включает действия противника по подрыву военно-экономического потенциала страны, военную блокаду и создание благоприятных для агрессора политических и военно-технических условий. Остальные два периода — этапы собственно ведения боевых действий. В течение первого периода происходит вторжение вражеских ВС и предпринимаются меры по систематическому истощению сил противника. Во время второго периода войны противник осуществляет оккупацию, и переход в мирную фазу происходит посредством продолжающегося неопределенное время систематического его изматывания в ходе третьего периода²⁴. При этом ключевую роль на данном этапе играют не столько национальные ВС, сколько народные добровольческие отряды. Именно становление и институционализация этого компонента оборонительной стратегии Венесуэлы становится главной осью реформирования венесуэльских ВС при Чавесе.

Реформирование вооруженных сил

Начиная с 2002 г. ВС Венесуэлы входят в период глубокой структурной трансформации. В последующее десятилетие принимаются пять законов, устанавливающих нормы и принципы военной составляющей Боливарианского проекта, три из которых ратифицированы Национальной ассамблеей (2002, 2005, 2009), а два (2008, 2011) — президентскими указами, имеющими законодательную силу (Ley Habilitante) с целью ускорения принятия документов стратегической важности.

На период 2005—2008 гг. приходится кульминация деятельности правительства по реформированию ВС. В соответствии с выработанными подходами уже в сентябре 2005 г. Национальная ассамблея принимает Органический закон о Национальных вооруженных силах (Ley Orgánica de la Fuerza Armada Nacional, LOFAN), пришедший на смену аналогичному документу от 1995 г.²⁵.

Тогда же происходит первое юридическое оформление существующей группы гражданских резервистов в качестве дополнительного корпуса ВС. Основной костяк этого воинского формирования составляют лица, прошедшие военную службу, но оставившие ее. Стоит отметить, что это не стало принципиальным новшеством для венесуэльской армии. Первые 15 батальонов резервистов были созданы еще в 1990 г. Новыми же стали организационный и политический аспекты резервной составляющей армии. Теперь она получила собственное командование; была также введена возможность объявления экстренного режима всеобщей мобилизации, что позволяет существенно увеличить численность участвующих в потенциальных боевых действиях резервистов. В апреле 2005 г. в знак того, что они являются важнейшим компонентом Боливарианской революции, Чавес объявляет 13 апреля — в 2002 г. в этот день при активном участии простых венесуэльцев была сорвана попытка госпереворота — Днем резервиста. Впоследствии, в 2008 г., он был переименован в День Национальной боливарианской милиции, вооруженного народа и апрельской революции. Тогда же проявляются первые признаки использования резервистов в политическом процессе: в ходе весьма напряженных парламентских выборов в декабре 2005 г. Чавес распоряжается мобилизовать 10 тыс. добровольцев в рамках «Плана Республика» для охраны правопорядка в стратегических точках²⁶. Впоследствии это становится обычной практикой в организации электоральных кампаний.

Дабы не откладывать выработанные теоретические подходы и организационные схемы в «долгий ящик» и с целью их практической отработки, уже в период с октября по декабрь 2005 г. прошли первые военные учения с широким участием резервистов. В ходе них отрабатывались действия ВС в рамках смоделированной иностранной военной интервенции. Штаб командования резервистами и национальной мобилизации был развернут в Музее военной истории (ранее — военные казармы, которые Чавес пытался захватить во время попытки военного переворота в 1992 г.). Были мобилизованы в общей сложности 120 тыс. резервистов в возрасте от 18 до 50 лет (большинство — 40-летние), что в совокупности было сравнимо с численностью тогдашних ВС²⁷.

Наряду с военными учениями резервистов начинают подключать к наблюдению за порядком на предприятиях PDVSA с целью предотвращения акций саботажа²⁸. Организуются также смешанные отряды из представителей регулярной армии и резервистов, которым власть дает мандат на экспроприацию необрабатываемых земель, находящихся в частной собственности. В результате проведения аграрной реформы с помощью таких военно-гражданских подразделений государство получило в распоряжение более 300 тыс. га²⁹.

В целом же подобные маневры становятся обычной практикой Боливарианской революции, и всякий раз отрабатываются действия по отражению возможной интервенции со стороны США. При этом маневры уже проходят не в формате учений местного значения, а как полномасштабная общенациональная мобилизация³⁰. Так, в середине 2006 г. проведена комплексная отработка оборонительных действий в случае вторжения иностранных ВС в формате «нефронтального ответа» на агрессию³¹. В это время в активную фазу входит российско-венесуэльское военно-техническое сотрудничество³². Это дало возможность апробировать часть российских вооружений, первая поставка которых была осуществлена в середине 2006 г. Тогда в распоряжение венесуэльской армии поступило 30 тыс. АК-103, военные вертолеты, противотанковые установки и др. В марте 2007 г. в штате Баринас, также с привлечением резервистов, проводятся самые масштабные для того времени в Южной Америке военно-воздушные маневры. Добровольцам была поручена охрана импровизированного аэродрома. В качестве взлетно-посадочной полосы использовалось гражданское шоссе³³.

Начиная с 2005 г., после создания Кубой и Венесуэлой Боливарианского альянса для нашей Америки (Alianza Bolivariana para los Pueblos de Nuestra América, ALBA), отношения между двумя государствами резко интенсифицируются, включая и контакты в военной сфере³⁴. Сближение с Кубой происходит сразу после закрытия по приказу Чавеса представительства военного атташата США*. Вопрос об этом ставился еще в 2001 г.³⁵, но добиться выдворения американских военных из штаба ВС в Форте Тьюна удалось только в 2005. С точки зрения ряда исследователей этот момент является рубежным и знаменует собой переход к подлинно суверенному и независимому формированию боливарианских ВС³⁶. Молодых венесуэльцев начинают отправлять на обучение, а офицеров — на повышение квалификации в высшие военно-учебные заведения Кубы. Кубинские специалисты становятся инструкторами в ВС Венесуэлы, а также проводят консультации по вопросам организации военного дела и применения военных технологий. Каракас начинает активно изучать и перенимать кубинский опыт гражданского участия в обороне государства, в частности, военную доктрину, предполагающую оборонительную тактику ведения «всенародной войны». Изучаются организационные аспекты производственно-оборонительных бригад, созданных на Кубе на базе госучреждений и предприятий. Движение бригадистов, в которое вовлечено более 3 млн кубинцев³⁷, станет в последующем прообразом Боливарианской милиции. Пока же повсеместно создаются так называемые Подразделения народной обороны (Unidades de Defensa Popular, UDP) как структурные единицы резерва ВС. Кубинское влияние становится заметно и в идеологическом аспекте функционирования ВС. Так, в феврале 2007 г. вводится новый протокол в ВС, согласно которому официальным лозунгом военных становится «Родина, социализм или смерть! Мы победим!» Эта формула представляет собой расширенный вариант кубинского военного клича «Родина или смерть!». На казармах все чаще водружаются два флага — венесуэльско-боливарианский (с восемью звездами вместо семи) и кубинский. Кубинские эксперты активно подключаются к процессу реформирования ВС Венесуэлы, приближая их к модели Революционных вооруженных сил Кубы³⁸. Дело не ограничивается только этим. Куба помогает Венесуэле, в частности, в модернизации судоверфей, а пока профилактическое техобслуживание венесуэльского ВМФ проводят кубинские судоремонтные заводы.

В 2006 г. Каракас начинает военное сотрудничество с другим партнером по ALBA — Боливией, которая развивает схожий с Боливарианской революцией проект под названием «процесс перемен»³⁹. Венесуэла отправляет туда несколько военных вертолетов «Super Puma» для пограничного контроля, перебрасывает инженерные подразделения сухопутных сил в целях содействия строительству дорог⁴⁰. Спустя пять лет начатое сотрудничество выльется в создание в Боливии региональной Школы обороны и суверенитета ALBA (Escuela Militar de Defensa y Soberanía del ALBA).

Во-вторых, изменения коснулись кадрового регламента: были добав-лены два воинских звания. В сухопутных войсках — «генерал-майора» (3 «солнца»*) между главнокомандующим (4 «солнца») и дивизионным (2 «солнца») и бригадным (1 «солнце») генералами. В ВМФ — адмирала флота (almirante en jefe), за которым следовали звания адмирала, вице- и контр-адмиралов. В LOFANB также был изменен порядок прохождения воинской службы. Если ранее офицеры и генералы, прослужившие в армии 30 лет, обязаны были выходить в отставку, то теперь они имели право оставаться на службе и покидать ее либо по собственному желанию, либо по прямому указанию сверху. Все это было сделано с расчетом предотвратить «текучку» лояльного Чавесу генералитета. В частности, именно возрастной фактор был причиной частой сменяемости министров обороны.

Третьим важным и, пожалуй, центральным новшеством LOFANB-2008 стала полноценная институционализация резервистов в формате Боливарианской национальной милиции (Milicia Nacional Bolivariana, MNB), или Боливарианского ополчения. В законе MNB определяется как «специальный корпус, организованный венесуэльским государством в составе военных резервистов и территориальной милиции, призванной дополнять FANB во всеобщей обороне нации и внести свой вклад в обеспечение его независимости и суверенитета» (ст. № 43)⁴¹. Данная формулировка представляет собой смягченный вариант поправки в Конституцию, вынесенной на референдум 2007 г. На нем венесуэльцы среди прочих изменений отклонили и следующую редакцию ст. № 329 Конституции: «Боливарианская вооруженная сила состоит из различных сухопутных, морских, воздушных корпусов, административно организованных в следующих военных компонентах: Боливарианская армия, Боливарианский флот, Боливарианская авиация, Боливарианская территориальная гвардия (бывшая Национальная гвардия) и Народная боливарианская милиция»⁴². Проект поправки к Конституции предполагал придание милиции статуса полноценного пятого компонента ВС, равнозначного армии, флоту и другим видам войск. В LOFANB-2008 он рассматривается только как дополнительный специальный корпус. В октябре 2009 г. в ходе частичной реформы этого закона был принят новый вариант LOFANB. В нем милиция уже позиционировалась на одном уровне с другими компонентами ВС. В соответствии с поправкой были изменены также названия родов войск: из них было исключено определение «национальный», компоненты FANB становились исключительно «боливарианскими».

Ополчение (милиция) напрямую подчиняется президенту как верховному главнокомандующему и главнокомандующему FANB. MNB имеет соответствующую военно-административную «надстройку», выполняющую оперативно-командные, административно-регулирующие и контрольные функции: Генеральное командование, Генеральный штаб, Генеральную инспекцию, Управление по записи и учету и др. Иными словами, ополчение организовано как полноценное воинское формирование. В тактическом плане оно делится на группы, батальоны военного резерва, подразделения территориальной милиции, боевые отряды. В структуре венесуэльского общества милиция предстает в качестве своеобразного «посредника», связующего звена между армией и гражданским обществом. В частности, на это указывает вторая из 15 функций ополчения: «Устанавливать постоянные связи между FANB и венесуэльским народом»⁴³. Помимо регулярного участия в военных маневрах отряды милиции принимают активное участие в общественной жизни. В частности, после ливней конца 2010 г., нанесших стране большой экономический урон, ополченцы массово принимали участие в восстановительных работах.

Внутри милиции как добровольческого образования существует два режима несения службы: полурегулярный и полностью нерегулярный. Первый предполагает получение небольшой зарплаты и требует от резервиста периодического участия в сборах, тренировках, парадах, маневрах и т.д. (в 2006 г. объем вознаграждения за службу в милиции составлял 16 тыс. боливаров⁴⁴). Второй — простую запись в общий национальный список резервистов без обязательного участия в подобного рода мероприятиях. Назвать точную численность милиции по каждому из режимов службы затруднительно ввиду отсутствия официальной статистики. Практические и теоретические занятия ополченцев, тренировки и инструктаж проводятся каждую субботу, занятия длятся 5-6 часов, прохождение службы возможно без отрыва от работы или учебы. Арсенал включает бельгийские винтовки FN FAL 7,62 мм, которые использовались в FANB до 2005 г., а также израильские пистолеты-пулеметы «Uzi». Отряды крестьянской милиции, созданные в 2010 г., используют во время тренировок винтовки Мосина образца 1891/30 советского производства⁴⁵.

Чавес, отдававший явный приоритет развитию этого формирования, смог увеличить численность резервистов с 30 тыс. человек в 2002 г.⁴⁶ до 125 тысяч в 2011 г. Он неоднократно декларировал цель довести численность милиции до миллиона, но достичь этого показателя удалось только в годы правления Мадуро. К концу 2018 г. в ополчении состояли уже 1,6 млн венесуэльцев⁴⁷, а в начале 2019 г., в свете политического кризиса и возможной интервенции, президент анонсировал увеличение численности ополчения до 2 млн.

В 2010 г. правительство предпринимает ряд усилий по увеличению образовательного потенциала ВС. Два уже существовавших ранее вуза — Политехнический экспериментальный национальный университет Вооруженных сил (Universidad Nacional Experimental Politécnica de la Fuerza Armada, UNEFA) и Военная академия — уже не были в состоянии принять в свои ряды всех желающих. Например, начиная с 2003 г. число абитуриентов академии составляло около 4,5 тыс., однако курсантами из них в разные годы становились от 200 до 400 человек⁴⁸. Чтобы удовлетворить спрос на военные специальности, создается ряд новых университетов, среди которых Боливарианский военный университет (Universidad Militar Boli-variana de Venezuela, UMBV) и Национальный экспериментальный университет безопасности (Universidad Nacional Experimental de la Seguridad, UNES), где проходят обучение будущие полицейские.

Регламент прохождения военной службы в Венесуэле установлен в общих чертах в Конституции и более детально — в Законе о наборе на военную службу (Ley de Conscripción y Alistamiento Militar), выдержавшем два издания — в 2009 и 2014 гг. Служба в армии не носит обязательного характера, но является долгом каждого венесуэльца вне зависимости от пола в возрасте от 18 до 30 лет (до 2014 г. верхняя возрастная граница составляла 60 лет). При этом «никто не может быть подвергнут принудительному набору» (ст. 134 Конституции). По достижении 18 лет гражданин в течение 60-ти дней должен зарегистрироваться в Управлении по призыву (Junta de Conscripción) по месту жительства. После внесения в военный реестр ему выдается удостоверение, без которого невозможно дальнейшее обучение в вузе или работа на госслужбе (с 2014 г. за отказ от регистрации установлен штраф). Регистрация проводится на случай всеобщей мобилизации и является обязательной. Если гражданин решил исполнить свой долг, то срок службы составляет минимум 12 месяцев, при этом пройти его можно как сразу целиком, так и с перерывами (в зависимости от личных обстоятельств, например, от обучения в институте). При этом обязательное требование наряду с физическим и психическим здоровьем — не состоять в браке и не иметь детей. Ежемесячное денежное довольствие выплачивается в размере минимальной заработной платы⁴⁹. Несмотря на небольшие материальные дивиденды, новобранец получает довольно широкий социальный пакет: бесплатное медобслуживание, включая стоматологическое, страхование жизни, льготы при дальнейшем поступлении в ВУЗы и др. После прохождения службы солдат, если он не хочет вернуться к гражданской жизни, может либо продолжить служить на контрактной основе, либо начать военную карьеру, поступив в одно из высших военно-учебных заведений.

В 2011 г. Чавес провел четвертую реформу военного законодательства. Редакции подверглись 48 из 138 статей LOFANB. Самые существенные изменения касались опять-таки регулирования деятельности Боливарианской милиции. В ст. 66 обновленного Органического закона говорилось, что непосредственной функцией ополчения является обеспечение безопасности и обороны нации⁵⁰. Таким образом, милиция де-юре становилось важным силовым элементом не только при отражении угрозы извне, но и в поддержании внутриполитического конституционного порядка. Наряду с этим LOFANB-2011 устанавливал трехуровневую иерархию воинских званий внутри ополчения: рядовой, сержант и офицер. Наделение института милиции подобным ранговым делением — атрибутом полноценного воинского формирования — означало его превращение в действующее армейское подразделение.