В современной ибероамериканской культуре, как и в мировой культуре в целом, появились новые парадигмы, связанные, прежде всего, с принципиально иным типом реальности — виртуальной. «Мы находимся перед лицом изменения парадигмы, новой цивилизации и радикально новой культуры» [1] , — заявил испанский писатель Хуан Луис Себриан на закрытии Международного симпозиума «Будущее словарей в эпоху цифровых технологий», организованного Испанской королевской академией в Мадриде в 2014 г.

Возникновение этой парадигмы связано с ведущим трендом современной эпохи — трансформацией традиционного общества в цифровое, суть которой заключается в построении нового сетевого пространства, управляемого посредством использования информационно-коммуникационных технологий. «Рубеж XX—XXI вв.,— пишет российский культуролог Кирилл Разлогов, — ознаменован «сменой парадигм» в системе самой культуры — и мировой, и отечественной, что привело к переходу от классической просветительской культуры к господству компенсаторно-развлекательных функций, носителем которых стала культура медийная, экранная, отмеченная «приматом» аудиовизуальной (звукозрительной) коммуникации» [2, с.5].

Виртуальный мир компьютерной реальности и сети Интернет стал важнейшим фактором культуры XXI в. Этот феномен незамедлительно оказался в поле зрения ученых разных сфер научного знания. Но, пожалуй, наибольшее внимание ему уделяет современная культурология, представляющая собой пеструю мозаику теорий и концепций. И это неслучайно. Анализ современных культурных процессов невозможен без исследования культуры информационного общества. Размышления, как в России, так и в странах ибероамериканского культурного ареала, над дилеммами информационной эпохи сделали очевидным тот факт, что так называемая цифровая революция привела не только к культурному многообразию в мировом медийном пространстве, но и ккардинальным изменениям в процессах самоидентификации личности и общества.

В этой связи возникает ряд вопросов и, в первую очередь как соотносится новая реальность с проблемой идентичности? Не ставит ли эта реальность под сомнение само понятие «идентичности»? На этот счет существуют самые разные, порой взаимоисключающие, мнения. «В ситуации, когда объективная точка зрения может не признаваться, — пишет отечественный исследователь Михаил Иванов, — вопрос идентичности был поставлен крайне остро: существует ли идентичность вообще? Если индивид не может оценить свои конкретные проявления по шкале соотнесенности с образцом (что, в сущности, и есть процесс идентификации), как осуществлять оценку?»[3].

В новом столетии благодаря бурному развитию информационных и коммуникационных технологий в социумах стала доминировать так называемая мультикоммуникация, в ходе которой любой индивид в большей или меньшей степени становится частью сложной коммуникативной системы при практически неограниченном числе субъектов коммуникации. «Процесс идентификации в этом случае может испытывать трудности, сравнимые с трудностями автора, создающего художественное произведение. Объемы информации увеличились, способы обработки, в соответствии с новыми требованиями, стали ориентироваться не на данные (содержательный характер), а на массив данных (формальный характер). Форма даже с этой точки зрения стала более востребованной, чем содержание. Идентичность, таким образом, приобрела формальный характер — процесс идентификации стал происходить в большей степени через способ выявления самой идентичности в условиях концепта [3].

Сторонники подобного вúдения, ставящего под сомнение «легимимность» самого концепта идентичности, убеждены, что в условиях цифровой реальности культурная самоидентификация подразумевает свободу как идентификационного выбора, так и путей самореализации.

Тем не менее преобладающей точкой зрения, в том числе и в ибероамериканских странах, является не только признание существования феномена идентичности, но и повышения его роли в новом историческом контексте. И прежде всего потому, что виртуальная реальность не способна ни поглотить, ни подменить «реальную реальность».

Под влиянием виртуальной реальности, превратившей планету в глобальную информационную систему, в наступившем тысячелетии сформировалось поколение, воспринимающее физическую и искусственную (виртуальную) реальность как равнозначные, а порой отдающее предпочтение реальности виртуальной. Однако есть и обратная сторона медали. В то время, как во многих технологически развитых странах возникло целое поколение молодежи, способное благодаря неустанному пользованию Интернетом при желании проживать жизнь практически, не выходя из дома (пользуясь онлайн-магазинами, кинотеатрами, форумами, социальными сетями и т.д.), одновременно существует определенная и отнюдь не малая часть социума, которая по разным причинам, прежде всего возрастным, вполне комфортно чувствует себе в рамках прежних, традиционных форм существования, включая коммуникацию. В этом плане ситуация в современной России и странах Иберо-Америки практически схожая. И на ее фоне возникает конфликт поколений, присущий всем эпохам, но в то же каждый раз принимающий новые формы, коррелирующие с данной, конкретной эпохой.

Детищем новой медийной цивилизации стал феномен медийной культуры. Сегодняшняя медиакультура в иберийских и латиноамериканских странах, как и повсюду, представляет собой обширный информационный поток, в первую очередь аудиовизуальный. Это — и цифровое телевидение, и мультимедийные системы передачи информации, и сотовая связь и, конечно же, социальные сети, которые стали своеобразным символом нашей эпохи.

Новые парадигмы в культуре потребовали разработки новых, соответствующих им исследовательских парадигм. В этот период рождается так называемая транзитная методология, используемая для исследования культуры в контексте возросшего разнообразия социокультурной реальности. «Особый акцент в понимании транзитности должен быть сделан именно на изучении современной информационно-культурной ситуации, в которой все увереннее закрепляются позиции «виртуализации культуры» как востребованного концепта культурологии»[2, с. 24].

Однако при всей видимой «агрессивности» виртуальной культуры ею, конечно же, не исчерпывается культурная жизнь ХХI столетия. Традиционные формы бытования культуры, складывавшиеся веками, сосуществуют с новыми парадигмами, порой параллельно с ними, а порой и перекрещиваются. Особенно наглядно это прослеживается на примере постмодернизма, не сдающего свои позиции и в новом социокультурном контексте. «В постмодернизме сама идея нестабильности, фрагментарности, деконструкции и деиерархизации культуры предстает самостоятельной культурной ценностью… Неслучайно именно информационная культура сегодняшнего дня все чаще определяется в терминах «мозаичности», «фрактальности», «полифоничности», «эклектики», «ризомности», «полистилистичности», «виртуальности», «символичности» — всего того, что содержательно противоречит поиску единства, утверждению принципов упорядоченности» [2, с. 36].

Неудивительно, что новая реальность кардинально повлияла на характер и механизмы коммуникационных процессов. По определению всемирно известного испанского социолога Мануэла Кастельса, «современное общество представляет собой общество «массовой самокоммуникации» [4]. В странах ибероамериканского культурного ареала, как и повсеместно, универсальным пространством свободной коммуникации является Интернет с его безграничными возможностями. Это — электронные библиотеки и виртуальные музеи, картинные галереи и театры, кинозалы и концертные залы наряду с другими составляющими социально-культурного поля новой парадигмы, а именно, так называемые интернет-культуры. В книге «Галактика Интернет: Размышления об Интернете, бизнесе и обществе» М.Кастельс называет Интернет «универсальным социальным пространством свободной коммуникации», а также «ключевой технологией информационной эпохи», считая его воплощением «культуры свободы и личного творчества» [5]. И, конечно же, это — свобода, когда человек, находящийся на другом конце света, может посетить испанский музей «Эль Прадо» или, например, Музей современного искусства Сан-Паулу, многочисленные галереи Испании, Португалии и Латинской Америки, может совершить виртуальную прогулку по Рио-де-Жанейро или Буэнос-Айресу, не говоря уже о возможности ознакомиться, пусть и виртуально, с памятниками доколумбовой Америки, по-прежнему таящими в себе множество загадок.

Чтобы не быть голословными, обратимся к конкретным примерам и для начала перенесемся на Иберийский полуостров, а именно, в Испанию. Во время презентации в Национальном музее искусств королевы Софии нового портала министр культуры Анхелес Гонсалес-Синде сказала: «Культура Испании в Сети — это своего рода виртуальная витрина, позволяющая сделать доступными для граждан внутри Испании и за ее пределами культурное достояние нашей стра- ны» [5]. Этот портал, версии которого есть на английском, французском, каталанском, баскском и галисийском языках, предназначен для предоставления информации об испанском культурном наследии, коллекциях испанских музеев и периодически проводимых выставках с помощью виртуальных средств коммуникации. Как пояснила министр культуры, у этого сайта есть три оси: временная, тематическая и географическая. На портале есть «навигационное меню, которое предоставляет пользователю доступ ко всему контенту, включающему разные этапы истории нашего искусства, — доисторический, доримский, времена римской империи и т.д. Там представлены астурийское, вестготское, андалузское искусство, романская и сефардская культуры, стиль мудехар, готика, ренессанс, барокко, испанский «золотой век», неоклассицизм. XIX век, модерн, авангард и современное искусство» [5].

Какова же в целом ситуация с цифровыми медиа в Испании на сегодняшний день? Прояснить этот вопрос помогает доскональное исследование, проведенное профессором Университета Антонио Паэса Мин Шум по всем испаноязычным странам. «Испания, — пишет она, — является одной из наиболее технологически развитых стран испаноязычного мире, постепенно ставшей колыбелью ведущих профессионалов в изучении цифрового мира и разработке различных инновационных стратегий» [6]. Исследование предваряется рассмотрением общих данных, а затем следует подробный анализ разных аспектов, связанных с использованием жителями страны различных цифровых платформ. Референтной группой были люди в возрасте от 16 до 64 лет.

По данным на начало 2020 г. в Испании проживают 46,75 млн человек, причем 80% из них живут в урбанизированных районах. При этом количество пользователей Интернета составляет 42,40 млн, т.е. 91% населения страны, в то время как общее количество пользователей социальных сетей насчитывает 29 млн. Самыми востребованными устройствами являются мобильные телефоны и смартфоны, соответ-ственно, 95% и 94%; 85% пользователей пользуются ноутбуками или настольными компьютерами, 57% — планшетами, а 24% граждан имеют специальные устройства для просмотра контента на телевизоре через интернет-трансляцию. В числе наиболее используемых платформ фигурируют YouTube (89%), Whatsapp (86%), за которыми следуют Facebook, Instagram, Twitter, Linkedin и Skype.

Что касается интернет-потребителей, то число людей, совершивших покупки через Интернет в течение 2019 г., составило 34,6 млн, а рыночная стоимость покупок — 18 млрд долл., сумма, превышающая объем ВВП страны.

Обратимся к соседней Португалии. «Если есть сегодня процесс в культурной и художественной сфере, который в наибольшей степени нуждается в интерпретации, то это — цифровизация. Того же требують радикальные изменения, которые стимулировали и переформатировали художественное творчество, художественный этос, а также сами отношения людей с произведениями искусства» [7].

В Португалии вопросы, касающиеся связи между цифровыми технологиями, культурой и искусством с условиями производства, распространения и внедрения новых информационных и коммуникационных технологий, также занимают важное место в научном дискурсе. В этом плане в качестве двух из многочисленных примеров большой интерес представляют тематические исследования о «миграции» португальского художественного наследия, например, поэта Фернанду Пессоа и художника Антониу Дакосты в цифровую среду, а также анализ инициатив по оцифровке известных португальских культурных учреждений, таких, как Национальная библиотека Португалии и Португальская синематека.

Как заявил в марте 2020 г. министр экономики и цифровых технологий Педру Сиза Виейра, «Португалия должна воспринимать цифровую трансформацию общества и экономики как реальный стратегический вы- зов» [8]. В Лиссабоне на презентации Плана действий по цифровому развитию, утвержденного на заседании совета министров, Сиза Виейра подчеркнул фундаментальную важность обеспечения людей и компаний необходимыми условиями для максимального использования возможностей, которые цифровой мир предоставляет сейчас и предоставит в будущем. «Масштаб нашего вызова заключается в следующем: когда мы говорим о том, чтобы рассматривать цифровой переход как стратегическую задачу для страны, когда мы пытаемся сосредоточить внимание на требуемой квалификации людей, на цифровой трансформации компаний, на управлении в интересах будущего, используя цифровые технологии, мы призываем всех принять вызов, который выведет нас на принципиально иной уровень развития... В конце этого десятилетия мы должны ощутить, что нам удалось совместными усилиями построить развитое общество, обладающее знаниями и квалификацией, которые позволят португальцам освоить инновации, повысить социальный статус, создать общество, в котором каждый получит равные возможности для реализации своих проектов, личных устремлений и профессиональных амбиций» [8].

Обращаясь к Латинской Америке и учитывая большое число стран, входящих в этот регион, ограничимся одной из самых «продвинутых» из них в сфере цифровых технологий, а именно к Аргентине, поскольку основные тренды, наметившиеся там, с большей или меньшей долей погрешности можно экстраполировать на другие латиноамериканские государства. Все приводимые далее статистические данные взяты из упомянутого ранее исследования Мин Шум, получившего высокую оценку в соответствующих научных кругах.

На начало 2020 г. население Аргентины составило 44,99 млн человек, при этом приблизительно 90% приходится на городские районы. Такая значительная численность повлияла на количество пользователей цифровыми технологиями. На данный момент в стране насчитывается 41,6 млн пользователей Интернета и более 60 млн зарегистрированных мобильных телефонов, число которых превышает количество жителей страны на 35%. В этом контексте многие цифровые технологии нацелены на дальнейшее развитие социальных сетей и диверсификацию цифровых каналов с целью расширения доступа к ним.

В числе наиболее часто используемых устройств фигурируют различные модели мобильных телефонов, имеющиеся у 89% жителей страны и смартфоны — у 73%; ноутбуки или персональные компьюте- ры — 48%; планшеты — 15% и телевидение в целом, включая цифро- вое, — у 91% населения. Эти показатели свидетельствуют о том, что предпочтение отдается устройствам, обладающим высокой емкостью, что учитывается разработчиками и менеджерами социальных сетей при создании контентов, с тем, чтобы максимально адаптировать их к потребностям пользователей.

Что касается видов сетевой активности, то следует отметить, что они распределяются следующим образом: 98% пользователей смотрят видео онлайн, 69% — потоковый контент через Интернет; 9,3% отдают предпочтение спорту и 7,9% играют в потоковые видеоигры. Самыми посещаемыми платформами являются YouTube (93% пользователей социальных сетей), Facebook (91%), Instagram (68%) и Twitter (46%).

Аудитория социальных сетей распределяется следующим образом: Facebook — 32 млн активных пользователей в месяц; Instagram — 16 млн, Twitter — 4,2 млн. При этом показатели по возрастам выглядят так: от 18 до 24 лет — 23% пользователей, от 25 до 34 лет — 30% и от 35 до 44 лет — 19%. Представители этих трех возрастных категорий чаще других присутствуют в упомянутых социальных сетях.

Онлайн-покупки в 2019 г. совершили 57% населения Аргентины, что на 2% превысило показатель предыдущего года. В свою очередь общий объем продаж составил чуть более 3 трлн долл., увеличившись на 17% по сравнению с 2018 г.

В последние десятилетия в фокусе внимания исследователей иберийских и латиноамериканских стран, так же как и России, изучающих цифровизацию и интернет-культуры, все чаще оказываются не только позитивные, но и негативные аспекты этих феноменов. Вопрос оценки влияния социокультурного пространства Интернета на современного человека и общество в целом остается одним из самых актуальных и проблемных. С одной стороны, компьютер и Интернет открывают новые возможности для общения, обучения, проведения досуга. Пользование интернет-ресурсами позволяет значительно сократить физические и экономические расходы. Вместе с тем Интернет погружает человека в иную, часто иллюзорную реальность, предлагает иные формы общения, что зачастую негативно влияет на способность личности устанавливать контакты и взаимодействовать с объектами физического мира, что не может не сказываться на самоидентификации человека. Иными словами, речь идет о плюсах и минусах использования Интернета и других социальных сетей как виртуального пространства, сосуществующего с реальностью. Начнем с плюсов.

На сегодняшний день Интернет, несомненно, является самым объемным хранилищем информации и одним из наиболее востребованных средств ее трансляции. Несомненное преимущество Интернета заключается в том, что в отличие от теле- или радиовещания, он, помимо передачи информации, служит инструментом как групповой, так и индивидуальной межличностной коммуникации. При этом постоянное увеличение объемов информации стимулирует процесс оптимизации механизмов и средств ее хранения и передачи. Кроме того, в отличие от традиционных медиа, Интернет помогает активно самостоятельно выстраивать индивидуальное информационно-коммуникационное поле, что делает Сеть не просто средством хранения и передачи информации, но и универсальной платформой социально-культурной деятельности и творческой активности личности.

Немаловажно и то, что появление цифровой среды повлекло за собой появление новой, цифровой идентичности. В начале возникновения подобной идентичности исследователи выделяли две ее особенности: вопервых, такая идентичность в гораздо большей степени мог- ла подчиняться контролю индивида и выражать его желания и, вовторых, она могла быть множественной и текучей. Поначалу преобладал сугубо позитивный взгляд на компьютерные сети как на возможность использовать онлайн-пространство для поиска неожиданных и нестандартных способов самовыражения. Но со временем стали очевидны негативные аспекты, которых оказалось не так уж мало. Перечислим наиболее очевидные из них.

Получая уже готовую информацию, что называется, «на блюдечке с голубой каемочной», пользователи Интернетом перестали подвергать ее серьезному осмыслению и анализу, что породило феномен, известный сегодня как «клиповость» сознания. Обилие источников информации, огромное количество навязчивой рекламы, множество разнообразных, часто неаргументированных точек зрения, не могли не повлиять на восприятие и мышлении пользователей. В итоге реальная социализация порой стала уступать место виртуальной, ведущей к самоизоляции и, как следствие, к социальной пассивности, которая в наибольшей степени затронула молодежную аудиторию. Неслучайно многие современные исследователи акцентируют внимание на необходимости «экологии культуры» в пространстве соцсетей и активной социокультурной регуляции системы коммуникации в современном мире.

Очевидно, что процесс виртуализации культуры оказывает значительное влияния не только на мышление человека, но и на его образ жизни, поскольку Интернет для многих — это не просто способ обмена информацией, но и своего рода некий симулякр жизнедеятельности, предлагающий суррогатные решения для удовлетворения практически любых потребностей человека в самых разных сферах его существования.

Со временем был развенчан и чрезвычайно популярный в последние годы XX в. миф об Интернете как о пространстве анонимности. Чисто технически анонимность в Сети с самого начала была весьма сомнительной, а впоследствии она стала стремительно исчезать, практически с началом в 2000-х годов— нового этапа в развитии Интернета. Так, Facebook, Microsoft, Google и другие технологические гиганты затратили немало усилий, побуждая, а на деле вынуждая пользователей использовать онлайн свои реальные имена.

Мы не стремились перечислить все позитивные и негативные стороны виртуальной парадигмы культуры и жизни человека в современном мире, да и вряд ли это возможно в эпоху, метко названную известным социологом Зигмунтом Бауманом «текучей современностью» [9],при которой ситуацияменяется стремительно. Пожалуй, самый красноречивый на сегодняшний день пример — это неожиданно охватившая весь мир пандемия коронавируса. И тут, надо признать, что именно виртуальная реальность как неиссякаемый источник информации икоммуникации позволила решать многие проблемы, возникшие в условиях мирового кризиса такого масштаба.

В научном дискурсе относительно недавно появился еще один новый термин —цифровая включенность, означающий максимальное расширение доступа к информационным технологиям с целью сделать их доступными для каждого. И тут следует учитывать одно обстоятельство: «включенный в цифровую сферу человек — это не тот, кто использует новый язык цифрового мира для обмена электронными письмами, а тот, кто пользуется этой сферой для улучшения своей жизни, для решения жилищных проблем,поиска новых рабочих мест, обучения других и т.д., и таким образом может принести больше пользы себе и другим»[10].

Общеизвестно, что прогнозировать будущее — весьма проблематично. Тем не менее попытаемся сделать предположения, которые представляются наиболее вероятными. Ситуация в странах Иберо-Америки, как и в подавляющем большинстве государств современного мира, позволяет предвидеть, что процессы цифровизации и увеличения инклюзивности будут продолжать интенсивно развиваться. При этом не менее очевидно и то, что виртуальная реальность никогда не сможет вытеснить или подменить собой физическую реальность, поскольку складывавшаяся на протяжении всей истории человечества материальная и нематериальная культура продолжает обогащаться благодаря появлению множества талантливых произведений во всех без исключения сферах культуры и искусства. И в этом смысле ибероамериканская культура — ярчайшее тому подтверждение. Тем не менее, чтобы сохранить разумный баланс между двумя видами реальности, физической и виртуальной, необходимо предпринимать определенные усилия, главное из которых — наладить диалог, точнее, полилог между этими реальностями, поскольку именно такая парадигма является наиболее эффективной для сохранения культурного разнообразия и адекватной самоидентификации личности и общества эпохи компьютерных технологий.