Латино-Карибская Америка (ЛКА), преодолевшая долговой кризис 1980-х годов, зависимое положение и множественные военные перевороты, обладающая серьезной ресурсной базой (природные и трудовые ресурсы) и сумевшая добиться значительных темпов социально-экономического роста и развития в конце XX в., в первые десятилетия XXI в. уверенно вошла в число экономически привлекательных регионов. В 2018 г. суммарный валовый национальный доход (ВНД) стран ЛКА составил 5,6 трлн долл., или 6,5% от общемирового. 62,5% объема ВНД государств региона приходится на Бразилию, Мексику и Аргентину; при этом Бразилия формирует более половины (53%) ВНД стран-лидеров [1]. В регионе сосредоточено 20% мировых природных ресурсов, в том числе 20% мировых запасов нефти и 4% мировых запасов газа [2]. Кроме того, страны ЛКА обладают благоприятными условиями для производства продовольствия, активно развивают высокотехнологичные отрасли промышленности, обеспеченные квалифицированными кадрами [3, с. 12]. Описанная ситуация во многом определяет роль ЛКА в качестве экономического «плацдарма», где сталкиваются интересы многих крупных государств.

Т а б л и ц а 1

РЕЙТИНГ СТРАН ЛКА ПО ВНД, 2018 г.

Источник: составлено авторами по данным Всемирного банка [1].

С момента провозглашения Китайской Народной Республики (КНР) в 1949 г. Пекин стремился добиться признания КНР как единственного китайского государства, однако вплоть до 1960-х годов государства ЛКА признавали страной, представлявшей интересы китайского народа на международной арене, только Тайвань. Ситуация начала постепенно меняться после революции на Кубе (1959 г.) и установления дипотношений между Кубой и КНР (1960 г.). С 1960 по 1965 г. товарооборот между КНР и странами латиноамериканского региона увеличился в 11 раз [4, с. 4]. Во второй половине 1960-х годов развитие торговых отношений остановилось из-за «Культурной революции» в КНР, череды переворотов в странах ЛКА и ухудшения отношений между Китаем и СССР [4, с. 4].

В 1970-х годах в связи с установлением дипотношений между Соединенными Штатами Америки и КНР и принятием Пекина в Совет Безопасности Организации Объединенных Наций (СБ ООН) развитию контактов между Китаем и странами ЛКА был дан новый импульс. В дальнейшем в связи с проведением политики «Реформ и открытости» в Китае отношения КНР и стран ЛКА продолжали развиваться, однако на протяжении долгого времени латиноамериканский регион не был приоритетным для Пекина [4, с. 5].

В 2008 г. Пекин опубликовал «Политический документ по Латинской Америке и Карибскому бассейну», сделав основной акцент на сотрудничестве в сфере добычи полезных ископаемых, а также на развитии культурных и политических связей между КНР и странами региона. Вследствие кризиса на рынке сырьевых ресурсов в 2014 г. торговый оборот между Китаем и ЛКА снизился; сотрудничество во многих сферах было свернуто, поскольку китайские компании начали терпеть убытки. В связи с необходимостью перезапустить отношения с государствами региона КНР разработала «План сотрудничества между Китаем и странами Латинской Америки и Карибского бассейна (2015—2019 гг.)» [5], а в 2016 г. опубликовала обновленный «Политический документ Китая по Латинской Америке и Карибскому бассейну». В нем одной из основных задач было увеличение объема китайских инвестиций в такие отрасли, как телекоммуникации, автоматика, возобновляемая энергия, финансовые услуги и развитие инфраструктуры [6], поскольку эти сферы были более надежны с точки зрения долгосрочного сотрудничества.

Можно утверждать, что предпринятые китайской стороной инициативы имели значительный успех. В 2015 г. Китай выдал латиноамериканским странам больше кредитов, чем Всемирный банк (ВБ) и Межамериканский банк развития (МАБР) вместе взятые [7]. Для отдельных государств региона (например, для Венесуэлы) Китай стал основным кредитором. В результате КНР стала вторым торговым партнером региона, занимала третье место по объему иностранных инвестиций в ЛКА [8], участвовала в инфраструктурных проектах [7]. Многие исследователи отмечают, что Китай на рынках ЛКА постепенно теснит позиции Соединенных Штатов. Тем не менее США сохраняют близкие культурные и политические связи со странами ЛКА и остаются для них ключевым торговым партнером: в 2018 г. объем китайского экспорта в регион составил 148 млрд долл., в то время как аналогичный показатель для США — 426 млрд долл.[9].

Бразильская экономика, как отмечалось выше, — одна из крупнейших в ЛКА. Более того, с 2003 по 2010 г. Бразилия продемонстрировала экспоненциальный экономический рост, что послужило поводом для эйфории не только среди населения страны, но и в рядах иностранных инвесторов [10], а международные эксперты начали говорить о Бразилии как о наиболее успешно и динамично развивающемся государстве. Однако экономический рост Бразилии оказался краткосрочным: уже в 2011 г. начались кризисные явления, погрузившие экономику Бразилии в серьезный спад, который продолжается до сих пор.

Резкий рывок в развитии китайско-бразильских отношений произошел в 2008 г. В течение первых четырех месяцев товарооборот между Бразилией и Китаем вырос на 44,8%; экспорт Бразилии в Китай составил 3,415 млрд долл. (6,5% от общего объема экспорта Бразилии) [11]. В то же время Бразилия импортировала продукции из Китая на 5,5млрд долл. (11,6% от общего бразильского импорта против 9,8% в 2007 г. [12]).

С 2008 по 2013 г. китайский экспорт в Бразилию постоянно увеличивался, при этом в 2012 г. КНР удалось опередить США по объему экспорта в Бразилию [13]. Что касается прямых иностранных инвестиций (ПИИ), то их рекордный объем пришелся на 2010 г., когда Бразилия заняла шестое место среди стран с наибольшим объемом привлеченных из Китая ПИИ [14].

Рисунок 1.

ЭКСПОРТ КИТАЯ В БРАЗИЛИЮ, 1995—2019 гг.

Источник: составлено авторами по данным Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД). Available at: >>>> sCS_ChosenLang=en

Особый интерес представляет торговля продовольствием между Бразилией и Китаем, поскольку обе страны входят в пятерку лидеров среди экспортеров сельскохозяйственных товаров на мировой рынок. В период с 1995 по 2018 г. доля китайских товаров в продовольственном импорте Бразилии выросла с 0,4 до 6,3%. При этом доля бразильских товаров в продовольственном импорте Китая увеличивалась экспоненциально, и в 2018 г. достигла 25% от китайского импорта продовольствия, что вывело Бразилию на первое место среди поставщиков продовольственных товаров в КНР.

В 2014—2015 гг. в связи с падением цен на сырьевую продукцию, усилившим кризисные тенденции в бразильской экономике, наблюдался спад бразильско-китайского экономического сотрудничества: импорт товаров из Бразилии снизился с 54 млрд долл. в 2013 г. до 44 млрд долл. в 2015 г. [16]; экспорт китайской продукции в Бразилию сократился с 35,8 млрд долл. до 21,9 млрд долл. в 2016 г. [16] Объем китайских ПИИ уменьшился с 6,67 млн долл. в 2012 г. до 1,161 млн долл. в 2014 г. [17].

Реализация «Плана сотрудничества между Китаем и странами Латинской Америки и Карибского бассейна (2015—2019 гг.)» отчасти позволила вывести китайско-бразильские экономические отношения на новый уровень: китайский экспорт в Бразилию вырос с 21,9 млрд долл. в 2016 г. до 33,7 млрд долл. в 2018 г.; импорт Китая бразильской продукции увеличился с 44 млрд долл. в 2015 г. до 77 млрд долл. в 2018 г. В целом за период с 2008 по 2018 г. товарооборот КНР и Бразилии вырос с 48,6 млрд долл. до 98,9 млрд долл. [16].

Рисунок 2. ДОЛИ БРАЗИЛИИ И КИТАЯ В ПРОДОВОЛЬСТВЕННОМ ИМПОРТЕ ДРУГ ДРУГА

Источник: составлено авторами по данным Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД). Available at: >>>

Январь 2018 г. ознаменовался началом торговой войны между США и КНР (администрация Дональда Трампа установила пошлины на импорт солнечных батарей и стиральных машин из Китая) [18]. В течение года США ввели ограничения на ввоз стали и алюминия из КНР [19], а потом — на список продукции из 1300 категорий [20]. В апреле 2018 г. Китай ввел ответные ограничения на продукцию, поставляемую из США. Пошлинами облагались алюминий, самолеты, автомобили, свинина и соя [21]. Помимо этого под ограничения попали фрукты, орехи и стальные трубы [22]. Торговая война нанесла большой урон как американской, так и китайской экономике [23]. Аналитики фиксируют не только замедление роста экономик обеих стран, но и падение уровня ПИИ в мире, убытки многих международных компаний и негативный эффект для экономик Канады, Германии, Великобритании и Японии [24].

Однако в условиях китайско-американского экономического конфликта такие страны, как Южная Корея, Малайзия, Вьетнам, Чили, Аргентина и Бразилия, даже выиграли. Бразилия, будучи одним из крупнейших мировых поставщиков соевых бобов, смогла в короткие сроки увеличить свое присутствие на китайском рынке, вытеснив подорожавшие соевые бобы из США. Если в 2017 г. 59% всех соевых бобов, поставляемых в КНР, поступали из США, а 33% — из Бразилии, то в 2019 г. на долю Бразилии приходилось уже 77% соевых бобов, импортируемых Китаем, а на долю США — лишь 11% [25].

Укрепилось китайско-бразильское сотрудничество и в иных сферах, пострадавших в ходе торговой войны между США и КНР. Так, экспорт электрических машин из Китая в Бразилию вырос с 7,5 млн долл. в 2017 г. до 8,1 млн долл. в 2018 г. Экспорт органической химии увеличился за год с 1,9 млн долл. до 2,4 млн долл. Поставки железа, стали и алюминия выросли на 200-300 тыс. долл., а пластика — на 105 тыс. долл. [26]. К концу 2018 г. Китай значительно увеличил импорт растительной и мясной продукции из Бразилии: импорт масла, семян и фруктов с 2017 по 2018 г. увеличился на рекордные 8 млн долл. Ввоз минерального топлива и минеральных масел возрос на 7 млн долл., древесины — на 2 млн долл. Иными словами, путем активизации экономического сотрудничества с Бразилией Китай стремится компенсировать убытки, понесенные из-за конфликта с США.

Т а б л и ц а 2

РОСТ ЭКСПОРТА ИЗ БРАЗИЛИИ В КНР, 2017—2018 гг.

 Источник: составлено авторами по данным Всемирного банка [1].

Еще одним следствием торговой войны между США и КНР стала переориентация китайских инвестиций в бразильской экономике. Нужно отметить, что Китай довольно поздно пришел на инвестиционный рынок Бразилии: инвестиции китайских компаний достигли заметного уровня лишь в 2010 г. [26]. При этом за весь период инвестиционной активности (с 2003 г. по март 2019 г.) Китай вложил в Бразилию 71,3 млрд долл. и стал крупнейшим государством —инвестором в эту южноамериканскую страну. На втором месте после КНР находятся США, вложившие в бразильскую экономику 58,3 млрд долл.

В последние годы заметно вырос также поток китайских инвестиций в Бразилию, идущих через страны-посредники [27]. Наиболее подходящей такой страной-посредником для Китая стал Люксембург. На текущий момент Люксембург находится на третьем месте после Нидерландов и США по объему ПИИ, вложенных в экономику Бразилии. Учитывая сказанное выше, можно утверждать, что данную позицию в рейтинге ПИИ, направляемых в бразильскую экономику, на самом деле занимает КНР. Согласно данным Центрального банка Бразилии, с 2014 по 2018 г. поток китайских инвестиций достиг 20,7 млрд долл. [28]. Бразилия находится на пятом месте среди реципиентов китайских ПИИ.

Несмотря на то, что ожидания, связанные с вложением инвестиций в высокотехнологичные промышленные проекты и созданием рабочих мест для квалифицированных сотрудников, в значительной степени не оправдались, китайский капитал направлялся в инфраструктурные проекты и, в частности, в энергетику. Энергетический сектор составил 71% от суммарного объема накопленных китайских ПИИ в Бразилии до 2018 г. Металлургия, транспорт и сельское хозяйство заняли второе, третье и четвертое места среди тех отраслей, куда поступают китайские ПИИ [27].

Китайские инвестиции в сельскохозяйственный сектор Бразилии вышли за рамки производства продуктов питания и включают операции в энергетической, железнодорожной и портовой инфраструктуре, осуществляемые с целью получения контроля над большей частью производственной цепочки. Китайский капитал в Бразилии составил 17,3% от общего объема инвестиций в инфраструктуру в 2015 г. и 28,1% — в 2017 г. С учетом уровня вложений в эту сферу в течение всего десятилетия участие КНР в общих инвестициях в инфраструктуру составило около 7% [27].

Интерес КНР к инвестициям в производственную цепочку и инфраструктуру Бразилии вызвал неоднозначную реакцию бразильского общества и политической элиты. В ходе предвыборной кампании, проходившей в конце 2018 г., Жаир Болсонару регулярно обращал внимание на риски, связанные с приобретением китайскими компаниями земель в Бразилии и с тем, что Китай получает контроль над стратегическими отраслями бразильской экономики. Во время предвыборной гонки Ж.Болсонару не раз упоминал об опасности, которую несет в себе активное участие китайского капитала в экономике Бразилии [29].

Изменения в Бразилии стали частью намечающейся тенденции — увеличения роли быстроразвивающихся стран, влияющих на уровень реализации китайских международных проектов [30]. В Бразилии полным ходом идет процесс формирования обновленной внешнеполитической повестки, отвечающей условиям меняющегося мира, в связи с чем появляются различные концепции, в частности, такие как «развитие в процессе перехода», а также происходит смена внешнеполитического курса [31].

После прихода к власти Болсонару в январе 2019 г. появилась вероятность осложнения отношений между КНР и Бразилией. В марте 2019 г. Болсонару посетил США, где в рамках встречи с Дональдом Трампом подтвердил близость позиций президентов Бразилии и США по поводу Ирана, Северной Кореи и Китая. Однако к концу года позиция бразильского лидера изменилась. В октябре 2019 г. Болсонару совершил тур по странам Ближнего Востока и Азии, в рамках которого встретился с председателем КНР Си Цзиньпином и обсудил торгово-экономическое сотрудничество двух стран. В ходе встречи президент Бразилии заявил, что «Китай и Бразилия были рождены, чтобы идти вместе» [32]. Он также отметил, что «бразильская сторона высоко ценит возможности, открывающиеся в связи с открытием Китаем своего рынка для бразильских товаров» [33], и выразил надежду на расширение двусторонней торговли и увеличение экспорта большего количества бразильской сельскохозяйственной продукции в Китай [33].

Кризис мировой экономики, вызванный пандемией COVID-19, очень серьезно отразился на позиции бразильских властей в отношении Китая. Большой резонанс вызвали обвинения КНР в «использовании пандемии для экспансии коммунизма, чтобы построить мир наций без свободы, без духа»[34], высказанные министром иностранных дел Бразилии Эрнесто Араужу. Болсонару назвал пандемию «легким гриппом» и не стал вводить карантин из-за его угрозы экономике страны [35], поэтому восприятие COVID-19 исключительно как провокации со стороны Китая активно тиражируется политической верхушкой Бразилии.

Подводя итог, следует отметить, что к концу 2018 г. торговая война между КНР и США позитивно отразилась на китайско-бразильском экономическом сотрудничестве. Бразилия вышла на первое место среди поставщиков продовольствия в Китай, заместив американские соевые бобы, масла и мясную продукцию. КНР, в свою очередь, нарастила экспорт технологической продукции в Бразилию, а также увеличила поток инвестиций в первичный и вторичный сектора бразильской экономики, что послужило основой для превалирования китайских инвестиций в экономике Бразилии.

В связи с тем, что на интернет-ресурсах органов власти Китая и Бразилии появляются весьма скупые квартальные отчеты, делать выводы о влиянии политики Болсонару на китайско-бразильские отношения в настоящее время затруднительно. Сначала президент Бразилии утверждал, что сократит поставки мясной продукции в КНР, приложит усилия для снижения объема китайских ПИИ в бразильскую экономику, а также обсудит с Си Цзиньпином вопрос об изменении структуры взаимной торговли, однако в конце 2019 г. он договорился с Китаем об углублении сотрудничества. Закрытие стран в 2020 г., вызванное пандемией коронавируса, а также активная антикитайская риторика министра иностранных дел и президента Бразилии делают крайне затруднительным прогнозирование развития торговых отношений двух государств в 2020 г.

Можно предположить, что реального снижения экономической активности между Бразилией и Китаем не предвидится: слишком велика взаимозависимость как в торговле, так и в инвестициях. Более того, представители агробизнеса, которые первыми попадут под удар в случае свертывания эффективного экономического взаимодействия, являются весомой частью электората Болсонару, что может значительно снизить уровень их поддержки действующего президента [36, с. 49]. Ко всему прочему Китай придерживается долгосрочной стратегии, предполагающей расширение своего экономического, политического и дипломатического влияния, что, безусловно, является выигрышной тактикой [37]. В этой связи даже неблагоприятная политическая конъюнктура и рецессия мировой экономики не окажут сильного отрицательного воздействия на экономическое сотрудничество между двумя странами.