На сегодняшний день, несмотря на глобальные вызовы, связанные, в первую очередь, с пандемией Covid-19, нестабильностью международных процессов в силу неблагоприятной политической обстановки и информационного противостояния с западными странами, Россия продолжает поддерживать и развивать отношения с латиноамериканскими странами. В настоящее время Латинскую Америку можно рассматривать в качестве формирующегося полюса новой системы международных отношений. В этом контексте представляется верной позиция отечественных экспертов, полагающих, что регион переживает переходный период, во время которого «формирование собственных региональных интересов и региональной идентичности, обретение собственного латиноамериканского голоса в международных организациях и проектах межрегионального сотрудничества создают предпосылки для восприятия Латинской Америки в качестве актора нового мирового порядка и одного из центров многополярного мира» [1, c. 52]. В настоящее время Россия стремится выстраивать отношения с латиноамериканскими государствами в духе многополярности на основе реализации конкретных военно-политических и экономических интересов [1, c. 55]. Это взаимодействие включает в себе ряд моделей — от прагматичного сотрудничества до союза с антиамериканскими настроенными странами с целью конструирования многополярности [1, c. 56]. В целом российская внешняя политика в отношении Латинской Америки строится на принципе деидеологизированности, а именно, как отмечает российский дипломат Александр Валентинович Щетинин, — на прагматичных подходах, и не направлена против кого-то [2, c. 42].

В настоящее время латиноамериканский регион не занимают ведущего положения в системе региональных приоритетов внешней политики РФ. Тем не менее у сторон, во-первых, существуют точки соприкосновения касательно международных процессов и глобальных вопросов. Во-вторых, Россия и государства Латинской Америки разделяют принцип многополярности и признают центральную координирующую роль ООН в мировых делах. В-третьих, в латиноамериканских странах до сих пор существуют крупные русские диаспоры, к членам которых местные правительства относятся с уважением.

Продвигая концепцию многополярности, РФ во внешней политике стремится к консолидации связей с латиноамериканскими партнерами в рамках международных и региональных форумов, к расширению сотрудничества с многосторонними объединениями и интеграционными структурами Латинской Америки [3]. Такая оценка позиции Москвы дается исследователями из Северо-Западного института управления РАНХиГС Елизаветой Березиной и Андреем Торопыгиным [4] и из СПбГУ Александрой Коваль [5]; развивается концепция трансрегионального взаимодействия между Россией и латиноамериканскими странами. Глобальный вызов пандемии сформировал новую международную реальность, отразилось на современной политической карте мира. Во многом речь идет об усилении информационно-коммуникационных средств взаимодействия государств на мировой арене, возможностей и механизмов цифровизации и гуманитарного сотрудничества. Латиноамериканские страны одними из первых выразили желание получить и производить российскую вакцину «Спут- ник V». В перспективе это можно рассматривать как усиление российской «мягкой силы» в области научно-исследовательского взаимодействия с государствами региона, а, следовательно, и развития нового направления публичной дипломатии [4, c. 55].

Следует отметить, что вопросы, касающиеся институтов российской публичной дипломатии в Латинской Америке, практически не изучены. Необходимо в целом выявить концептуальные основания российской публичной дипломатии и проанализировать ее эффективность в латиноамериканском направлении на основе сравнительного анализа официальных и неофициальных институтов на наличие информационных ресурсов и аккаунтов в социальных сетях. Данная статья состоит из двух разделов. Первый посвящен актуальному теоретическому раскрытию феномена российской публичной дипломатии через призму концепции «мягкой силы», второй — исследованию эффективности российских официальных и неофициальных институтов публичной дипломатии на латиноамериканском направлении.

Концептуальные основания и особенности российской публичной дипломатии

Возникновение публичной дипломатии стало возможным благодаря процессу глобализации, ослаблению государственного контроля над СМИ, связанному с активным внедрением новых технологий, и возрастающей роли негосударственных акторов в международных отношениях [6, р. 291]. Понятие «публичная дипломатия» было сформулировано в 60-х годах XX в. Эдвардом Галлионом, деканом Школы права и дипломатии Флетчера Университета Тафтс и основателем Центра публичной дипломатии Эдварда Р.Мюрроу [7, c. 23]. Под классическим определением публичной дипломатии понимаются «средства, с помощью которых правительства, частные компании и отдельные личности влияют на отношение к ним и мнения других людей и правительств таким образом, чтобы повлиять на их внешнеполитические решения» [8, р. 65]. Однако в широкий оборот этот термин вошел в 90-х годах XX в. после того, как американский исследователь Джозеф Най сформировал свою концепцию «мягкой силы» [9, р. 539]. По мнению исследователя, публичная дипломатия является неким инструментом «мягкой силы», используемой правительствами в целях мобилизации своих ресурсов для коммуникации и привлечения общественности другой страны, а не только их правительств. Публичная дипломатия пытается привлечь внимание, обращаясь к этим потенциальным ресурсам через телевидение, субсидируя культурный экспорт, организуя обмены и т.д. Если содержание культуры, ценностей и политики страны не привлекательно, то публичная дипломатия, которая «транслирует» их, не может произвести «мягкую силу» [10, р. 95]. В этом контексте публичная дипломатия является коммуникационным инструментом «мягкой силы», обеспечивающим внешнеполитические интересы государства.

В российском контексте термин public diplomacy переводится как «публичная дипломатия», «общественная дипломатия», «народная диплома- тия» [11, c. 5]. Однако, несмотря на близкое сходство, между этими понятиями существуют различия. Важным признаком публичной дипломатии является то, что она реализуется через официальные каналы и направлена на экспертную аудиторию, таким образом представляя собой второй уровень сотрудничества после классической, межправительственной дипломатии [12, c. 155].

Согласно подходу российского политолога Марины Лебедевой, выделяются два канала воздействия публичной дипломатии — официальный и неофициальный. Первый реализуется через выступления официальных лиц в СМИ, с публичными лекциями, в социальных сетях и т.п. Второй — через неправительственные организации (НПО), фонды, образовательные программы, женские и молодежные организации, университеты и т.д. [13, c. 9].

Исследователи Александр Сергунин и Леонид Карабешкин трактуют российскую интерпретацию «мягкой силы» как инструменталистскую и прагматичную [14]. Релевантным представляется подход данных авторов к изучению российской «мягкой силы» через призму различных концепций политической коммуникации, включая политический брендинг, и связи с общественностью [14, р. 359]. Таким образом, в основе изучения российской публичной дипломатии лежит междисциплинарный подход.

Российские политики трактуют «мягкую силу» как комплекс инструментов и методов, что соответствует определению публичной дипломатии, так как «мягкая сила» — это, прежде всего, концепция (политический курс, ценности и культура) [11, c. 7]. В целом в России сложилась своя специфика интерпретации «публичной дипломатии», которая имеет исторических корни со времен Советского Союза и связана, прежде всего, с общественной (народной) дипломатией.

При сравнении российской и американской публичной дипломатии в Латинской Америке необходимо отметить, что влияние американской модели публичной дипломатии утвердилось в этом регионе уже давно и связано как с историческими факторами, так и геополитическим значением. Российские международники Наталья Цветкова и Виктор Хейфец справедливо отмечают, что публичная дипломатия США в Латинской Америке утвердилась с момента появления Доктрины Монро (1823 г.), и проводят параллель с одобрением президентом США Дональдом Трампом военных операций в Венесуэле в поддержку самопровозглашенного президента Хуана Гуайдо. Соединенные Штаты часто использовали публичную дипломатию или «мягкую силу» не только для защиты своих экономических и политических интересов в Латинской Америке, но и для того, чтобы содействовать развитию региона в разные эпохи [15, р. 2]. Схожей позиции придерживается и Александр Щетинин, приводя пример переформатирования национальных элит как инструмента такой политики [2, c. 41].

Особенностью публичной дипломатии США в Латинской Америке стало активное применение цифрового инструментария, что обеспечило популярность североамериканских вещателей. Это позволило Соединенным Штатам распространить свою позицию через многочисленные информационные каналы, в частности, с активным применением «твитов» в период венесуэльского политического кризиса 2018—2019 гг. на фоне относительной слабости сообщений местных СМИ [15, р. 13]. Случай Венесуэлы демонтирует эффективность американской модели публичной дипломатии на примере активного применения «твитпломатии», которое может вызывать непредсказуемые последствия в политической жизни.

Кроме того, в отличие от российской системы публичной дипломатии, по мнению эксперта Российского совета по международным делам (РСМД) Натальи Бурлиновой, американская публичная дипломатия обладает системностью, которая включает внешнеполитические институты и механизмы, имеет четкие контуры в рамках Государственного департамента США, и эта структура тесно взаимодействует с частными фондами и аналитическими организациями [11, c. 8].

В настоящее время наибольшей популярностью среди российских исследователей пользуется модель, расширяющая спектр «мягкой силы» за счет таких компонентов, как привлекательность национальной системы образования (в первую очередь высшего) для граждан других государств [16, c. 170]. Многие латиноамериканцы, получившие образование или долгое время работавшие в СССР и России, являются проводниками наших культурных и политических ценностей, рассказывают своим согражданам о российской культуре, способствуют повышению туристического интереса к нашей стране.

Однако в российском подходе на сегодняшний день не до конца понятно значение и назначение «мягкой силы». Следовательно — и роль ее как инструмента публичной дипломатии. С одной стороны, отечественные политики сосредотачивают свои усилия на продвижении русского языка и поддержки соотечественников за рубежом [17, с. 137]. С другой стороны, для российских теоретиков «мягкая сила» связана с невоенными атрибутами, такими, как жизнеспособная экономика, политическая сила, здоровое общество, устойчивая экология, привлекательная культура и эффективная публичная дипломатия [14, с. 353]. Таким образом, российская школа международников предлагает иное, более широкое понимание концепции «мягкой силы», чем дает определение Дж.Ная. Российские теоретики подчеркивают значение и экономических измерений «мягкой силы», хотя они могут также быть эффективны в качестве инструментов «жесткой силы» [14, с. 353]. Так, отечественный латиноамериканист Дмитрий Розенталь признает, что в условиях конфронтации с Западом правительство Николаса Мадуро является для Москвы важным союзником с точки зрения энергетических и экономических интересов, а также близости к границам США [18, c. 57]. Колумбийский ученый Владимир Рувинский придерживается схожей позиции о важной роли энергетического фактора во внешней политике России в Венесуэле (на примере деятельности «Роснефти»). Кроме того, тот факт, что РФ продолжает быть вовлеченной в венесуэльские дела, автор объясняет присутствием в Венесуэле российских компаний, работа которых не связана с энергетическим сектором, а также влиянием российских масс-медиа в этой стране [19, р. 4]. В.Рувинский приводит наглядную статистику усиления влияния российского присутствия: на Первом канале в период с января по октябрь 2019 г. было 256 новостных репортажей и телешоу, связанных с Венесуэлой. Для сравнения: в 2018 г. таких репортажей было всего 34 [19, р. 4]. Аргументы в пользу важности энергетического фактора в российско-венесуэльских отношениях приводят В.Л.Хейфец и Д.М.Розенталь, констатирующие, что для обеспечения интересов российских энергетических компаний в Венесуэле РФ поддерживает контакты и с политическими оппонентами боливарианцев. Впервые это упомянул министр иностранных дел России Сергей Викторович Лавров в сентябре 2017 г. на Генассамблее ООН. По мнению исследователей, публичное обнародование этой информации могло способствовать некоторому снижению напряженности между Кремлем и противниками режима Н.Мадуро [20, р. 67]. Обозреватель американского издания The Hill Стивен Бланк признает важную роль Венесуэлы в качестве стратегической платформы для удовлетворения интересов российских экономических и энергетических компаний в других странах Латинской Америки [21]. Таким образом, Россия активно использует инструменты публичной дипломатии в целях обеспечения своих энергетических интересов и привлекательности внешней политики в Венесуэле.

На сегодняшний день, особенно, принимая во внимание продолжающуюся пандемию Covid-19, повышается и расширяются возможности цифрового инструментария, который охватывает все сферы деятельности публичной дипломатии. Проблематика цифровой публичной дипломатии затронута в работах таких авторов, как Наталья Цветкова, Никита Кузне- цов [22], Ольга Красняк [23], Ольга Лебедева [24], Аркадий Рябиченко [25], Наталья Бурлинова [11].

Анализируя причины возникновения цифровой дипломатии, О.В.Лебе-дева приводит тезис о том, что в сложившихся условиях инструментарий концепции «мягкой силы» исчерпан, соответственно, необходимо искать новые средства выражения. Речь идет о применении цифровых подходов (дипломатическое взаимодействие через Глобальную сеть, социальные сети и пр. [24, c. 102]. По мнению исследователя, с помощью «мягкого» воздействия цифровой инструментарий внешнеполитической деятельности позволяет добиваться ненавязчивого распространения государственных интересов по всему миру [24, c. 104].

Большой вклад в методологию и развитие феномена цифровой публичной дипломатии внесла профессор Н.А.Цветкова. Автор рассматривает изучение цифровой дипломатии через призму парадигм международных отношений — реализма и конструктивизма. Реалистическая концепция позволяет понять цели национальной безопасности и внешней политики, которые отражаются на государственной цифровой дипломатии и специфике информационных кампаний [26, c. 44], в то время как конструктивизм — глубину цифровой дипломатии в конкретной стране: настроения пользователей, их реакции и комментарии создают основу для понимания идентичностей и ценностей целевой аудитории по определенным политическим вопросам [26, c. 45]. Кроме того, при анализе внешней политики государств Н.А.Цветкова применяет понятие «дипломатии больших данных». Главным инструментом изучения «дипломатии больших данных» является сбор данных социальных сетей [22, c. 32]. Активное применение инструмента цифровой дипломатии во время политических кампаний повлияло на общественное мнение в Венесуэле, Боливии и Бразилии (2018—2020 гг.) [22, c. 29].

На сегодняшний день фактор пандемии и практически полный переход всего и вся в онлайн-формат придали сильный импульс развитию цифровой дипломатии. В этом контексте Н.В.Бурлинова использует такое понятие, как «Zoom-дипломатия» [11, c. 8]. Активное использование в России Zoom и развитие информационных технологий позволяют подключать участников из различных стран мира, в том числе из Латинской Америки, к участию в образовательных и научно-исследовательских мероприятиях. Тем не менее в ходе применения цифровой публичной дипломатии возникают некоторые негативные моменты: во-первых, падает уровень восприятия информации, тогда как при личном контакте меньше отвлекающих моментов; во-вторых, психологически снижается уровень восприятия собеседника с точки зрения невербальных контактов; в-третьих, онлайн-средства позволяют собеседникам не видеть друг друга. Все эти факторы снижают эффективность цифровой дипломатии. Однако применение цифровой публичной дипломатии продиктовано как объективными реалиями, связанными с пандемией Covid-19, так и с глобальными трендами в области развития информационных и цифровых технологий во внешней политике государств.

В этом контексте необходимо проанализировать специфику российских официальных и неофициальных институтов по продвижению публичной дипломатии в Латинской Америке на основе сравнительного анализа представленности на сайтах и в социальных сетях.

Деятельность российских институтов публичной дипломатии: латиноамериканское направление

Придерживаясь концептуальной позиции М.М.Лебедевой [13] и Н.В.Бурлиновой [11], отметим, что в настоящее время Россия осуществляет взаимодействие с латиноамериканскими странами в области публичной дипломатии через официальные ведомства; некоммерческие/неправительственные организации, образовательные учреждения и научно-исследовательские центры.

Структура официальных ведомств публичной дипломатии такова:

— МИД РФ, включая Департамент по связям с субъектами Федерации, парламентом и общественными объединениями, в рамках которого существует отдел по взаимодействию с неправительственными организациями (информационно-аналитическая и сводная работа по линии российских НКО-международников); Департамент информации и печати (информационно-разъяснительная работа по линии публичной дипломатии); Департамент международных организаций (работа с международными организациями и НПО); Департамент по работе с соотечественниками за рубежом [11, c. 12], а также Латиноамериканский департамент [27]. У этих подразделений нет отдельных аккаунтов в социальных сетях, они входят в общую систему информационной представленности и аккаунтов социальных сетей МИД;

— Парламент РФ (парламентское измерение публичной дипломатии) в лице Комитета Совета Федерации по международным делам и Комитета Государственной Думы по международным делам [11, c. 12]. Деятельность Комитета Совета Федерации направлена на продвижение и расширение парламентской дипломатии со странами BRICS, партнерами в Азии, Латинской Америке и Африке. Кроме того, особое внимание уделяется поддержке и защите прав российских граждан, проживающих за рубежом [28]. Одним из направлений работы Комитета Государственной Думы является развитие межпарламентских связей со странами Южной и Центральной Америки и участие в деятельности Парламентского форума BRICS [29]. В отличии от Комитета Государственной Думы, деятельность Комитета Совета Федерации не представлена на отдельном сайте и аккаунтами в социальных сетях. Работа последнего входит в общую информационную представленность и аккаунты социальных сетей Совета Федерации;

— Министерство науки и высшего образования РФ (в части содействия обучению иностранных студентов в России) [11, c. 13]. В рамках министерства действует Департамент международного сотрудничества, одним из направлений деятельности которого является координация взаимодействия с BRICS в области образования и поддержания устойчивого разви-тия [30]. У Департамента нет собственного сайта и аккаунта в социальных сетях; его работа отражена в общей системе информационной представленности и аккаунтов социальных сетей Минобрнауки.

Значимую роль по продвижению российской публичной дипломатии в странах Латинской Америки играет деятельность Федерального агентства по делам СНГ, соотечественников, проживающих за рубежом, и по международному гуманитарному сотрудничеству (Россотрудничества), созданного в соответствии с  Указом президента РФ от 6 сентября 2008 г. № 1315 [31]. На сегодняшний день можно выделить основные направления работы Россотрудничества по продвижению публичной дипломатии в латиноамериканских странах. В области международного содействия в условиях пандемии Covid-19 получателями помощи из России стали Бразилия и Венесуэла, Гватемала, Доминиканская Республика, Коста-Рика, Куба, Никарагуа, Панама и Сальвадор. Однако при доставке гуманитарной помощи в латиноамериканские страны РФ столкнулась с проблемой информирования касаемо качества публикуемых госорганами сообщений о предоставлении гуманитарной помощи, а именно таких моментов как неполнота и неточность сведений о помощи. Так, например, проблема информирования касалась оказания Россией гуманитарной помощи Перу на предмет поставки тест-систем, о которой сообщал в интервью российский посол в этой стране [27, c. 14].

По мнению американского исследователя Эвана Эллиса, COVID-19 выявил проблемы в системах государственного здравоохранения, усугубляемые социально-экономическими факторами, и слабую политическую реакцию на опасность пандемии в некоторых странах Латинской Америки. Э.Эллис прогнозирует негативный сценарий развития латиноамериканских государств, связанный с обострением многочисленных взаимозависимых проблем, приводящих к финансовым трудностям, росту количества бедных, активизации социальных волнений и левых популистских правительств, а также расширением присутствия КНР [28].

Несмотря на фактор Китая в регионе, латиноамериканские страны заинтересованы в поставках и производстве российской вакцины «Спутник V». На сегодняшний день «Спутник V» одобрена в более чем 65 государствах мира, среди которых Аргентина, Бразилия, Боливия, Венесуэла, Парагвай, Мексика, Никарагуа, Гватемала, Гондурас [29]. Так, например, Аргентина уже наладила производство «Спутник V» с перспективой экспорта в другие страны региона [30]. Таким образом, можно говорить о развитии российской «дипломатии вакцины» латиноамериканских государствах.

Одним из ключевых направлений деятельности Россотрудничества является популяризация и изучение русского языка и культуры в странах Латинской Америки. В настоящее время в данном регионе по-русски говорят всего 0,2 млн человек [31], однако работа в этом направлении ведется. Так, на сегодняшний день представительства Россотрудничества действуют в Аргентине, Бразилии, Венесуэле, на Куба, в Мексика, Никарагуа, Перу и Чили. В основном эти представительства являются Российскими центрами культуры и науки, при которых работают курсы русского языка. При этом у каждого представительства Россотрудничества в Латинской Америке есть отдельный сайт и аккаунты в социальных сетях. Кроме того, ежегодно на площадках российских центров науки и культуры в латиноамериканских странах проводятся различные мероприятия, среди которых можно отметить показы фильмов, выставки и фотовыставки, праздничные концерты и т.д. Однако все эти мероприятия, как правило, носят разовый характер и не имеют долгосрочного эффекта по продвижению российской дипломатии в странах региона.

В области образования Россотрудничество ежегодно реализует проекты и программы, направленные на экспорт российского образования, содействие развитию международного научного сотрудничества, привлечение иностранных граждан на обучение в РФ, а также взаимодействие с выпускниками российских (советских) вузов. За период 2019—2020 гг. при поддержке Россотрудничества были проведены две образовательные выставки российских вузов в Мексике и одна в Перу [32]. Согласно статистическим данным ведомства, количество заявлений на обучение в РФ в 2020/2021 учебном году, поданных молодыми людьми, проживающими в латиноамериканских странах, составляет 4%. Это — немного по сравнению, например, с заявлениями, поданными гражданами, живущими в Африке к югу от Сахары — 16%, и в странах Ближнего Востока и Северной Африки — 19% [33].

Кроме того, к информационному направлению публичной дипломатии относятся Международное информационное агентство «Россия сегодня», в которое, в том числе, входят Sputnik (международное новостное агентство) и система информационных каналов на иностранных языках Russia To- day (RT) [11, c. 12]. Согласно сравнительному анализу сотрудника Лидсского университета (Великобритания) Пабло Себастьяна Моралеса, Россия демонстрирует успехи в области публичной дипломатии на примере международных вещательных СМИ. По мнению П.С.Моралеса, российский канал RT более привлекателен и культурно близок латиноамериканцам, в частности, жителям Аргентина и Мексики, чем иранский HispanTV или китайский CCTV [34, р. 111].

Официальные институты российской публичной дипломатии (включая представительства Россотрудничества в странах Латинской) активно используют свои сайты и аккаунты в социальных сетях, в частности, Facebook, Instagram и YouTube. В отличие от американской системы публичной дипломатии российская публичная дипломатия мало использует Twitter.

Продвижение российской публичной дипломатии в латиноамериканских странах осуществляют также и неправительственные организации. В вопросах продвижения российской публичной дипломатии в странах Латинской Америки Россотрудничество взаимодействует со старейшей общественной организацией «Российская ассоциация международного сотрудничества» (РАМС), членами которой являются Общество дружбы, культурного и делового сотрудничества с Бразилией, Российское общество дружбы с Кубой, Ассоциация друзей Латинской Америки и Карибского бассейна [35]. Вышеперечисленные организации не представлены в социальных сетях, за исключением РАМС.

График 1*

* Примечание. Министерство иностранных дел РФ, Совет Федерации РФ, Комитет по международным делам Государственной Думы РФ, Министерство науки и высшего образования РФ, Русский Дом в Буэнос-Айресе, Представитель (в составе Посольства) в Бразилии, Российский центр науки и культуры в Каракасе, Представитель (в составе Посольства) в Гаване, Представитель (в составе Посольства) в Мексике, Представитель (в составе Посольства) в Манагуа, Российский центр науки и культуры в Лиме, Российский центр науки и культуры в Сантьяго.

Источник: составлено автором.

Одной из ключевых организаций по продвижению публичной дипломатии России в странах Латинской Америки в сфере культуры является Фонд «Русский мир». Фонд был основан во исполнение указа президента РФ от 21 июня 2007 г. Цели фонда заключаются в популяризации русского языка, являющегося национальным достоянием России и важным элементом российской и мировой культуры, и поддержке программ его изучения. Фонд взаимодействует с общественными и некоммерческими организациями, профессиональными объединениями, научными и образовательными учреждениями, Русской православной церковью и другими конфессиями [36].

На сегодняшний день в рамках фонда «Русский мир» действует 50 русских центров по всему миру, 5 из которых находятся в Латинской Америке (Аргентина, Коста-Рика, Куба, Никарагуа, Эквадор) [37]. У русских центров фонда почти нет своих сайтов и аккаунтов в социальных сетях. Помимо центров действует целевая программа фонда «Кабинеты Русского мира», направленная на поддержание деятельности некоммерческих организаций по продвижению русского языка и популяризации русской литературы и культуры. Кабинеты Русского мира работают в Аргентине, Бразилии, Колумбии, на Куб, в Перу и Чили [38]. Фонд активно занимается публицистической деятельностью. Кроме того, в его рамках действуют собственная телерадиокомпания и Интернет-радиоканал о России, Русском мире, русском языке и культуре.

В 2010 г. в России появилось два ключевых института публичной дипломатии: Фонд поддержки публичной дипломатии им. А.М.Горчакова и Некоммерческое партнерство «Российский совет по международным делам». Первый из них был создан во исполнение распоряжения президента России от 2 февраля 2010 г. № 60-рп «О создании Фонда поддержки публичной дипломатии имени А.М.Горчакова» и в соответствии с приказом Министерства иностранных дел Российской Федерации от 31 мая 2010 г. № 7946. Деятельность фонда направлена поддержку публичной дипломатии, содействие участию российских НПО в международном сотрудничестве, активное вовлечение институтов гражданского общества во внешнеполитический процесс. Одной из стратегических целей является то, что фонд формирует финансовые и иные средства и направляет их на реализацию проектов международного сотрудничества НПО как в рамках своей деятельности, так и во взаимодействии с другими общественными и государственными институтами [39]. Таким образом, фонд предоставляет гранты в целях продвижения публичной дипломатии для НПО. В рамках поддержки публичной дипломатии и улучшения внешнеполитического имиджа России за рубежом фонд проводит конференции, лекции и встречи по внешнеполитической проблематике, в которых принимают участие авторитетные отечественные и зарубежные эксперты в области международных отношений [40, с. 133]. У фонда есть официальный сайт и аккаунт в социальных сетях. Кроме того, фонд участвует в различных общественных и научных мероприятиях по латиноамериканскому направлению с учетом современных тенденций. В этой связи, например, член фонда Александр Коньков, выступая с докладом на IV международном форуме «Россия и Ибероамерика в глобализирующемся мире: история и современность», проходившем в Санкт-Петербурге с 1 по 3 октября 2019 г., отметил, что в области продвижения российской публичной дипломатии в латиноамериканских странах необходимо в первую очередь задействовать «возможности цифровой дипломатии, для которой географические препятствия весьма условны» [41]. На сегодняшний день Ибероамериканский форум можно рассматривать в качестве ключевой дискуссионной площадки, где собираются представители дипломатического корпуса, академического сообщества, НПО и независимые эксперты.

В настоящее время одним из важнейших российских научно-эксперт-ных центров по продвижению российской публичной дипломатии является Некоммерческое партнерство «Российский совет по международным делам» (РСМД), созданное в соответствии с распоряжением президента РФ от 2 февраля 2010 г. № 59-рп. Работа этой организации нацелена на содействие укреплению мира, дружбы и согласия между народами и призвана служить предотвращению международных конфликтов и кризисному регулированию [42]. Международная деятельность РСМД направлена на создание благоприятных условий вовлечения России в глобальный мир через реализацию многосторонних сетевых проектов и инициатив [40, с. 133]. Одним из направлений деятельности РСМД является исследование процессов и прогнозирование ситуации в Латинской Америке. По этому направлению издаются аналитические статьи, доклады, новости, комментарии и пр. В отличие от фонда «Русский мир» и Фонда А.М.Горчакова, РСМД достаточно широко представлен в социальных сетях.

График 2*

* Примечание. Российская ассоциация международного сотрудничества (РАМС), Общество дружбы, культурного и делового сотрудничества с Бразилией, Российское общество дружбы с Кубой, Ассоциация друзей Латинской Америки и Карибского бассейна, Русский центр университета Буэнос-Айреса (Аргентина), Русский центр палаты по туризму и торговле Коста-Рика-Россия, Русский центр Национальной библиотеки им. Хосе Марти (Куба), Русский центр университета Гуаякиля (Эквадор), Фонд поддержки публичной дипломатии им. А.М.Горчакова, Российский совет по международным делам (РСМД). Источник: составлено автором.

В отличие от официальных институтов российской публичной дипломатии неофициальные институты, особенно общественные организации латиноамериканской направленности, слабо представлены в социальных сетях, у них обычно нет своих сайтов (например, Общество дружбы, культурного и делового сотрудничества с Бразилией, Ассоциация друзей Латинской Америки и Карибского бассейна вообще не имеют собственного сайта и аккаунтов в социальных сетях).

В целом сравнительный анализ графиков 1 и 2 показывает, что в деятельности официальных и неофициальных институтов российской публичной дипломатии из социальных сетей больше всего используется Facebook.

Помимо общественных некоммерческих организаций большой вклад в продвижение научного направления публичной дипломатии в странах Латинской Америки вносят такие российские академические институты и аналитические центры, как Российский институт стратегических исследований (РИСИ) [11, c. 13], Московский государственный институт международных отношений МИД России (МГИМО МИД РФ), Институт Латинской Америки (ИЛА) РАН, Центр ибероамериканских исследований СПбГУ и др.

Латинская Америка рассматривается сегодня в качестве одного из формирующихся центров многополярного мира, с которым Россия готова вести прагматичный диалог как в двустороннем, так и многостороннем (на примере ЕАЭС) формате. Исследование российской публичной дипломатии в Латинской Америке строится на междисциплинарном подходе. По мнению ряда зарубежных и отечественных авторов, российская публичная дипломатия, на примере российско-венесуэльских отношений, демонстрирует отстаивание интересов российских энергетических и экономических компаний во внешней политике и, таким образом, речь идет о повышении привлекательности экономической дипломатии. В статье была выявлена конкурентоспособность российских международных вещательных СМИ в области обеспечения внешнеполитических интересов России в Латинской Америке.

В условиях пандемии Covid-19 повышается фактор информационно-коммуникационных средств и цифровизации. Сравнительный анализ официальных и неофициальных российских институтов публичной дипломатии на наличие информационных ресурсов и аккаунтов в социальных сетях показывает, что официальное направление российской публичной дипломатии в латиноамериканских странах представлено шире, в большинстве случаев включено в общую систему международных связей и, как привило, не представлено отдельными страницами или аккаунтами в социальных сетях. При этом наибольшей популярностью среди официальных и неофициальных институтов российской публичной дипломатии пользуется социальная сеть Facebook. Деятельность по продвижению российского гуманитарного сотрудничества с латиноамериканскими странами в основном возложена на Россотрудничество, которое взаимодействует с неофициальными институтами. В целом латиноамериканскому направлению российской публичной дипломатии не хватает системности и представленности неофициальных институтов на информационном пространстве и в социальных сетях. Существенным недостатком деятельности российской публичной дипломатии является то, что проводимые мероприятия не оказывают долгосрочного эффекта на латиноамериканскую общественность.

Однако на сегодняшний день в условиях ковидной реальности Россия демонстрирует успех от экспорта и производства «Спутник V» в латиноамериканских странах в контексте гуманитарного сотрудничества и «дипломатии вакцины». Кроме того, существует потенциал для продвижения российской публичной дипломатии в странах Латинской Америки через научно-экспертные учреждения и вузы.

На сегодняшний день ключевой задачей России является выстраивание комплексной или плюралистической системы публичной дипломатии с усилением цифровых инструментов в целях повышения эффективности работы за рубежом.