В мае 2023 г. в Санкт-Петербурге в рамках недели стран Латинской Америки прошла выставка «Далекая и близкая Латинская Америка глазами петербуржских художников», организованная при поддержке городского Комитета по внешним связям. Свои работы выставляли Нина Дьякова и Олег Ширинкин, уже проявившие себя как экстраординарные живописцы, способные с помощью кисти выразить свое вúдение каждой пройденной ими улочки, каждого места, находящихся далеко от нас географически, но близких сердцам многих россиян Мексике, Гватемале и Аргентине (работы по Аргентине написаны О.Ширинкиной). Н.Дьякова широко известна как среди мексиканских, так и среди русских акварелистов, а ее любовь к далекой латиноамериканской стране давно уже сделала полотна художницы неотъемлемой частью культуры Мексики.

На выставке были представлены работы еще двух художниц (Елены Замлынской и Елены Мерцай), на которых изображены латиноамериканская флора и фауна такими, какими их представили себе авторы. Обе художницы сказали, что им пока не довелось побывать в латиноамериканских странах. Тем интереснее оказались произведения искусства, которые по реализму отображения могут сравниться с документальными кадрами.

На выставке можно было увидеть работы еще двоих художников — мужа и жены — Николая Малышева и Паулины Эрнандес Наварро; они оба — студенты Академии художеств им. И.Е.Репина Санкт-Петербурга. Их восприятие Латинской Америки временами оказывается схожим, а когда-то — совсем разными, но тем интереснее сопоставлять их картины. Экспонировались на выставке и работы молодого бразильца Габриэля Иглесиаса де Оливеро (также студента Академии художеств).

Автор этих строк побеседовала с Ниной Дьяковой и Паулиной Эрнандес, чтобы понять авторскую интерпретацию их работ и узнать те детали, которые нередко остаются «за кадром» для публики. А именно эти подробности и придают труду живописцев жизненность.

— <strong>Культура какой страны наиболее я</strong><strong>рко</strong><strong> отражена в </strong><strong>В</strong><strong>ашем творчестве?</strong>

— <strong>Нина Дьякова.</strong> Пожалуй, Мексики. Я еще немного рисую Гватемалу, но все же в основном моя живопись посвящена Мексике.

— <strong>Что бы Вы хотели передать своими картинами российской публике? На мой взгляд, Ваша живопись отражает, прежде всего, жизнь деревень и существующие там традиции. Именно эту Мексику Вы показываете своим зрителям?</strong>

— Я обожаю эту страну и много лет путешествовала по ней. Мне очень понравились мексиканцы, среди них я чувствую себя, как дома, там у меня много друзей и знакомых. Поэтому мне бы хотелось показать Мексику с разных сторон: и ее древнюю историю, и современную жизнь, где всегда находится место праздникам и где возвышаются замечательные католические соборы. Мне нравится то, что мексиканцы — очень простые люди.

— <strong>Что Вы видите в лицах </strong><strong>жителей Мексики</strong><strong>? Ведь они так похожи!</strong>

— У мексиканцев — неповторимые лица. Но неоднократно посещая страны Латинской Америки, я заметила, что лица представителей некоторых наших народов Севера бывают похожи на лица мексиканцев. Как раз на юге Мексики немало тех, кто внешне напоминает жителей российского крайнего севера или нынешней американской (а когда-то российской) Аляски.

— <strong>Я говорю немного о другом. Например, почти всегда на лицах русских можно прочесть меланхолию и тревогу… </strong>

— Мне кажется, тут дело в воспитании. Мексиканцы всегда веселые, потому что их так воспитали. Им нельзя быть грустным. В Мексике никто не говорит о своих переживаниях. Вот почему мне было очень интересно жить среди мексиканцев.

— <strong>Поделитесь, пожалуйста, каким-нибудь интересным случаем из истории Вашего общения с жителями этой страны.</strong>

— Я познакомилась со многими интересными людьми и теперь хорошо понимаю их проблемы. Жизнь местных рабочих и ткачей совсем невеселая. Но я расскажу о другом. В Мексике у меня есть подруга — американка и тоже художница Кипи Нейл. Будучи совсем молодой, она уехала в эту страну и осталась здесь жить. Ее муж — по образованию антрополог, но сейчас они открыли ресторан. Кипи всегда могла договориться с местными, потому что говорит на одном из индейских языков. Она и помогала мне получать разрешение от людей на то, чтобы я их запечатлела.

Как-то раз мы с Кипи отправились на праздник в деревню Сан-Андрес близ города Сан-Кристобаль-де-лас-Касас в штате Чьяпас. Ей нужно было уехать раньше, и я осталась рисовать одна. На второй день праздника ко мне подошли изрядно подвыпившие местные жители, заявив, что я не могу тут заниматься живописью, мол, это запрещено. Поначалу я решила, что они просто вымогают деньги, но купюры не произвели на них ни малейшего впечатления. Пришлось обратиться к деревенскому старосте, но и он категорически отказался помогать, сказав, что такие праздники — не для художников. У меня забрали картину и куда-то унесли.

Вернувшись из поездки очень подавленной, я рассказала обо всем Кипи, на что та мне бодро ответила: «Не переживай. Разберемся». В следующий раз мы поехали в деревню Сан-Андрес, но уже с комиссаром полиции. Кипи объяснила ему, что я — художница, и мои картины показывают на различных выставках, в том числе в Европе, и что благодаря этим картинам посетители этих выставок могут увидеть жизнь местных людей. В итоге комиссар выделил мне двух своих подчиненных, чтобы те позировали. Они сидели два часа, не двигаясь, и все для того, чтобы я их нарисовала. Фотография этой работы есть в моей книге «Двое полицейских из деревни Сан-Андрес». И таких историй было довольно много.

Вот еще один случай. Довольно часто я пишу картины на рынке, потому что меня восхищает богатство красок тех мест, где трудится или просто гуляет множество людей. Как-то раз я начала писать с натуры женщину на рынке тканей (она находилась довольно далеко от меня, и мне едва удавалось ее видеть). Но женщина заметила, что я ее рисую, и пожаловалась мужу, который сердито сказал мне, что я не заплатила за право рисовать его супругу и продаваемые ткани. Все мои объяснения, что картина делается не на продажу, а возмущенная торговка даже не является основным персонажем, и ее лицо совершенно невозможно было бы узнать на холсте, ни к чему не привели. Меня прогнали прочь. Пришлось возвращаться в отель, где я пожаловалась на жизнь хозяйке гостиницы. Та уже видела мои картины и предложила, чтобы ее дочери выступили в качестве натурщиц. Конечно, я с энтузиазмом согласилась. Девочки и их мать позировали несколько часов. Я подарила им почти все карандашные наброски, оставив себе лишь несколько экземпляров, которые до сих пор использую. В знак благодарности эта семья подарила мне очень красивое платье.

— <strong>У вас есть любимое произведение из тех, что представлены на выставке? </strong>

— Да. Это картина, где изображены две девочки, которые готовят кукурузу в старой печи.

— <strong>Здесь также есть картина, где изображена лодка, а в ней — мужчина, девочка и скелет. Я слышала, как один </strong><strong>посетитель</strong><strong> спросил у смотрительницы выставки, что означает эта работа, и получил такой ответ: «Это </strong>—<strong> прошлое и настоящее, а девочка </strong>— <strong>будущее». Нина, что Вы хотели показать этим сюжетом? </strong>

— Все, что там изображено, отражает мои впечатления от штата Мичоакан, где мне довелось посетить остров Ханитсио. Там находится огромное кладбище, и в канун Дня мертвых местные жители приплывают туда на лодках и с цветами. Обычно это происходит поздно ночью, и это — незабываемое зрелище!

— <strong>Как бы Вы хотели, чтобы люди воспринимали все эти картины про Мексику? Если зритель будет вести диалог с Вашими картинами, то что он увидит и услышит?</strong>

— Искренне желаю, чтобы тем, кто смотрит на наши работы, открылась вся красота этой страны, и чтобы они побольше узнали о жизни мексиканского народа. А еще мне бы хотелось передать зрителям хотя бы лучик мексиканского солнца. Ведь в этой стране я наблюдала столько солнца, столько света!

Я рисую и рисую Мексику, очень люблю эту страну. Если я долго нахожусь в России, то скучаю по Мексике и своим друзьям, но, когда я долго живу в Мексике, мне хочется вернуться домой, к своей семье. Своими картинами я всегда хочу подчеркнуть, что главное в мире — это любить этот самый мир. Кисть художника дана мне для того, чтобы дать возможность зрителям увидеть, как я радуюсь солнцу, как я воспринимаю то, что вижу вокруг. Я наслаждаюсь жизнью, и мне не очень по душе «холодные» картины, где нет следов жизни, и куда живописец не захотел вложить душу. Но я показываю и грусть, и страдания, и то, как люди преодолевают препятствия. Но я думаю, что любовь позволяет преодолеть все.

Мексиканка Паулина Эрнандес Наварро уже несколько лет живет в Санкт-Петербурге и специализируется на мольбертной живописи. С ней мы тоже побеседовали.

— <strong>Как Ваши работы оказались на выставке?</strong>

— <strong>Паулина Эрнандес</strong>. Меня пригласил ее организатор. Зная, что я изучаю живопись в Санкт-Петербурге, он спросил, нет ли у меня картин, посвященных Мексике. На самом деле большинство моих работ связаны с моей родиной. Тут, в Северной столице России, их совсем немного, основная часть холстов осталась дома. Те немногие пейзажи и эскизы, которые я взяла с собой или нарисовала, находясь тут, и были отобраны для выставки.

— <strong>Что бы Вы хотели сказать российским зрителям своими картинами?</strong>

– Я пытаюсь показать россиянам творчество, отличное от того, к которому они привыкли. На двух моих картинах (пейзаж и образ балерины) — другая цветовая палитра, иной способ художественного решения темы.

— <strong>Вы стараетесь следовать традициям мексиканской школы или все же русской?</strong>

— В своих работах я придерживаюсь традиций трех школ живописи. Мне довелось работать с последним представителем группы муралистов Оскаром Мельчором Паредо¹ (в 2010 г.), и это было не только огромной честью, но и очень много дало мне с точки зрения профессионального опыта. Я помогала мастеру создавать одну из крупных фресок. И до сих пор стараюсь следовать традиции мексиканской живописи. Кроме того, моим учителем был живший в Мексике кубинский живописец, определивший технику, которую я использую в своей работе. Наконец, я люблю русскую живопись.

— <strong>А это разные традиции?</strong>

— У этих трех школ — общая академическая основа и в целом похожие принципы, зародившиеся в Италии, а потом укрепившиеся во Франции (основой мексиканской школы является французская). Первое, что удивило меня в Академии художеств в России, так это сочетание цветовых пятен и линий. Меня все время спрашивали: «Почему ты проводишь так много линий?». В Мексике, пожалуй, палитра основных цветов гораздо шире российской. Зато в России больше дополнительных цветов. Временами мои русские учителя замечают: «Небо не такое голубое, как ты его изображаешь». Но в Мексике оно именно такое, ярко-голубое!

Кстати, краски я купила еще в Мексике и сейчас стараюсь работать в рамках всех известных мне традиций, не особо отступая при этом от привычной мексиканской цветовой палитры. Цвета моих картин более насыщенные, чем цвета полотен российских художников. Здесь, в Санкт-Петербурге, вообще очень много серых оттенков. Во время практики бросаются в глаза именно цветовые различия в работах европейских, латиноамериканских и африканских живописцев.

— <strong>Что бы Вы хотели сказать своими картинами публике?</strong>

— Я хочу, чтобы Мексика и Россия стали ближе друг другу. Да, конечно, есть много источников и способов сближения, к примеру, кино. Но никакой фильм не может сделать то, что может сотворить художник, пишущий масляными красками по холсту или рисующий акварель. И тут вклад живописцев невозможно переоценить.