В истории южнорусских степей ведущую роль на протяжении почти восьми столетий играли различные сарматские племена. Поскольку в массе своей они были кочевниками, то оставили после себя по существу лишь один тип памятников – курганы. Именно всестороннему изучению сарматских курганных материалов посвящена рецензируемая монография. Имя ее автора, профессора Волгоградского государственного университета Анатолия Степановича Скрипкина хорошо известно скифологам и сарматологам. Ему принадлежит большое число работ по сарматской тематике, в том числе ряд фундаментальных монографий. А.С. Скрипкин давно стал лидером в области сарматской археологии, основателем региональной научной школы волгоградской сарматологии. Рецензируемая книга “Сарматы” является не только результатом его многолетних исследований, но и глубоким обобщением разработок различных проблем сарматской археологии и истории другими российскими и зарубежными исследователями.

Первая глава содержит профессиональный анализ источников по истории сарматов. Весьма подробно разбираются письменные свидетельства, оцениваются их достоинства и недостатки в свете того опыта, который накоплен историками и филологами. Естественно, как археолог А.С. Скрипкин более детально разбирает археологические источники, на анализе которых, прежде всего, и базируется современная сарматология. В книге нашлось место для оценки потенциальных когнитивных возможностей смежных дисциплин: антропологии, археопочвоведения, этнографии, без которых невозможны современные реконструкции этнокультурной истории и палеоэкологии сарматской эпохи. Следует отметить, что в своих работах автор придерживается современного междисциплинарного подхода в исследовании истории сарматов и их культуры, в основе которого лежит метод комплексного сопоставительного анализа конечных результатов изучения различных групп источников.

Основное содержание книги А.С. Скрипкина составляют четыре больших очерка. Их открывает Глава 2 “Предшественники сарматов”, где речь идет о савроматах, исседонах и даях. Необходимость включения этих древних этносов в рецензируемое издание связана с выяснением их роли в этногенезе собственно сарматов. В сарматской археологии со времен Б.Н. Гракова и К.Ф. Смирнова памятники кочевников от Дона до Урала выделялись в отдельную культуру (период), открывающую классическую четырехчленную периодизацию сарматской культуры. Однако к концу XX в. стало очевидно, что древности ВолгоУральских степей VI–IV вв., при всем их своеобразии, относятся к горизонту культур скифского времени. Из них непосредственно невозможно вывести собственно раннюю сарматскую культуру. В этой главе рассматриваются непростые проблемы сарматской археологии, в частности вопрос об археологической культуре савроматов и ее соотнесении с ранней сарматской культурой. История с выделением савроматской культуры от Дона до Урала весьма поучительна. Со времен В.П. Шилова и Д.А. Мачинского было убедительно показано, что нижневолжские и южноуральские памятники могли быть оставлены какими-то иными группами ранних кочевников (дахами, исседонами, массагетами), с чем вынужден был согласиться и К.Ф. Смирнов. В итоге южноуральский вариант “савроматской культуры” остался без савроматов, что еще раз наглядно показало археологам, как чревато вводить этноним в название археологической культуры. В результате ареал собственно савроматской культуры сузился до степного Доно-Волжского междуречья, где собственно и помещал савроматов Геродот.

Три последующие главы посвящены ранне- , средне- и позднесарматскому периоду истории и культуры сарматов, в изучении которых А.С. Скрипкин уже полвека является ведущим специалистом. Каждый из периодов (культур) рассматривается по одной и той же схеме: обосновывается современное представление о происхождении культуры, уточняется ее хронология и периодизация, определяется территория распространения, рассматривается проблема этнической принадлежности.

Значительная часть книги посвящена раннесарматскому периоду, в изучение которого А.С. Скрипкин внес особенно большой личный вк лад. Рассматривается проблема происхождения сарматов и их культуры в свете материалов археологии, античной традиции с использованием данных современной антропологии. Автор приходит к мнению о сложении основного этнического ядра ранних сарматов в среде дахского племенного объединения Южного Приуралья, археологически представленного яркими погребальными памятниками этого региона конца VI – начала IV в. до н.э. Здесь сформировался южноуральский очаг этногенеза и культурогенеза, породивший феномен прохоровской культуры.

А.С. Скрипкин связывает появление топонима “Сарматия” в античной литературе в связи с распадом племенного объединения дахов на Южном Урале и миграции части населения на запад. Однако в свете последних исследований филологов и историков, вероятнее всего, это события – разновременные. Раньше действительно было принято считать, что первым греческим автором, упомянувшим “Сарматию” в начале III в. до н.э., мог быть ученик Аристотеля Теофраст. Однако сейчас появились серьезные сомнения в том, что при переводе важного для сарматологов фрагмента 172 была допущена ошибка – в тексте Теофраста хоронима “Сарматия” не было (Тохтасьев, 2004. С. 192). Скорее всего, новое название “Сарматия” утвердилось лишь ближе к рубежу н.э. в трудах Марка Агриппы и Помпония Мелы (Подосинов, Скржинская, 2011. С. 31; Деркач, 2017. С. 115–118). Оно отражало не появление первых волн, а окончательное утверждение сарматов как новых владык Северного Причерноморья.

В этой главе А.С. Скрипкин подробно освещает дискуссионную проблему гибели Скифии. В связи со сложившейся в последние годы традицией он называет ее “Великой”. Между тем никакой “Великой Скифии” в античной топонимической номенклатуре нет – и греки, и римляне называли эту страну просто “Скифией”, без греческого эпитета Μεγάλη или латинского Magna. Да и в современной скифской археологии, несмотря на ослепляющий некоторых исследователей блеск золота царских курганов IV в. до н.э., нет единой точки зрения на ее “величие” и даже географические рамки. Парадоксально, но факт – ороним “Великая Скифия” появился, как только закончилась античная эпоха и когда реальной Скифии давно уже не существовало (Медведев, 2005. С. 238–242). В латиноязычной литературе это название впервые употребил готский историк Иордан в середине VI в. н.э. (Get.: 62). К похожим выводам недавно пришел А.С. Щавелев (2015. С. 117–125). Он установил, что этот хороним известен византийским авторам не ранее IV в. (епископ Епифаний Кипрский и др.). Но сути дела это не меняет – искусственный хороним “Великая Скифия”, сконструированный как антитеза “Малой Скифии”, появился на свет и зажил в нашей науке своей жизнью. Очень привлекательным он оказался некоторым современным ученым, работающим в стиле folk history, и особенно околонаучным графоманам. В целом же изложенные в разделе о гибели Скифии материалы и подходы у меня возражений не вызывают, а сама по себе нерешенность некоторых ключевых вопросов отражает современное состояние отечественной сарматологии и скифологии.

Если вернуться к книге А.С. Скрипкина, то он склоняется к традиционной концепции падения скифского владычества в причерноморских степях в результате вторжения новой волны кочевников-сарматов с востока и приводит в ее пользу новые археологические аргументы. В связи с этим освещается “проблема III в. до н.э.” и предлагаются пути ее решения. А.С. Скрипкин не обошел вниманием и так называемые Странные комплексы. Он считает этот феномен эпохальным и связывает с культом воинов, но вполне логично заключает, что на территории от Волги до Днепра большая их часть могла быть оставлена сарматами. Здесь же на новых материалах рассматривается старая проблема диагональных погребений, распространения дромосных могил и других типов погребений.

В Главе 4, посвященной среднесарматской проблематике, подробно рассматриваются вопросы становления среднесарматской культуры, определения ее хронологических рамок и этнических компонентов, принявших участие в ее формировании. Нужно напомнить, что именно А.С. Скрипкин внес существенный вклад в периодизацию и хронологию ранне и среднесарматской культур. Он обоснованно сдвинул нижнюю границу среднесарматской культуры ближе к рубежу эр, что нашло подтверждение в археологии других ее локальных вариантов, в частности и на Верхнем Дону.

В этой главе рассматривается проблема выхода на историческую арену алан. На основании личного научного опыта А.С. Скрипкиным высказана мысль о бесполезности попыток отождествления с ранними аланами археологических памятников по каким-то конкретным признакам. Вероятнее всего, аланской знати могли принадлежать богатые курганные захоронения (Хохлач, Дачи, Косика). Другие памятники среднесарматского времени Нижнего Поволжья, Дона и Северного Кавказа могли быть оставлены различными племена, входившими в аланское племенное объединение.

В пятой главе А.С. Скрипкиным рассматривается непростая проблема происхождения и этнической принадлежности позднесарматской культуры. Как и прежде, он не поддержал гипотезу о ее аланской принадлежности, хотя и не исключил возможности вхождения в аланский союз отдельных носителей позднесарматских традиций. В главе подробно рассматриваются истоки практически всех “диагностических” компонентов культуры поздних сарматов, как оказалось разбросанных на огромной территории Центральной и Западной Азии, а также данные антропологии, собранные и обработанные М.А. Бабалановой. В целом полученный “сбор” выглядит достаточно убедительно, но, как представляется, все же до конца не объясняет удивительную монолитность классической позднесарматской культуры середины II – середины III в. н.э. В этой же главе А.С. Скрипкин вполне определенно высказался против гипотезы ряда уральских археологов о гуннской принадлежности позднесарматской культуры, опираясь прежде всего на материалы дискуссии по этой проблеме в Отделе скифо-сарматской археологии ИА РАН (РА. № 3. 2007) и публикации ее участников как с той, так и с другой стороны.

Особое внимание уделено вопросу о финале этой культуры. Если в книге 1984 г. А.С. Скрипкин традиционно датировал позднесарматскую культуру в пределах II– IV вв., то в последних исследованиях под влиянием новых хронологических разработок, в первую очередь В.Ю. Малашева (2009), он вынужден был существенно сократить срок существования позднесарматской культуры, исключив из нее позднюю группу IV, которую ранее датировал III– IV вв. н.э. Подводя итоги современному состоянию вопроса, А.С. Скрипкин предложил понятие “классическая позднесарматская культура”, ограничив время ее существования серединой II–III в. н.э., когда она представлена теми типами погребальных памятников и наборами сопровождающего инвентаря, которые были выделены еще основателями сарматской археологии. Со второй половины III в. н.э. в степных районах Волго-Донского междуречья появляются погребальные памятники совсем иного типа – курганы с катакомбными могилами обычно Т-образной формы, выделенные в особую археологическую группу (Безуглов, 1989; 2008). Как показали В.Ю. Малашев и другие исследователи, такие катакомбные погребения обнаруживают истоки на территории Центрального Кавказа со II в. н.э., с чем согласилось большинство специалистов. В.Ю. Малашев (2010) даже предложил выделить их в отдельную археологическую культуру. Но поскольку эпохально они все же относились к позднесарматскому времени, весьма радикально отличаясь от позднесарматских погребений и по типам погребальных сооружений, да и по инвентарю, чтобы как-то выйти из этой коллизии А.С. Скрипкин предложил им рабочее название – “памятники катакомбного типа позднесарматского времени”.

Последняя глава посвящена вопросам политической организации сарматского общества. Признавая весьма высокий уровень его социального развития, А.С. Скрипкин не соглашается с теми исследователями, которые, опираясь на античную номенклатуру, спорадически упоминающую “царей” различных сарматских племен, а также богатые “царские” курганы, существенно завышают его политический статус вплоть до существования некоей аланской кочевой империи на Нижнем Дону (С.А. Яценко). Автор справедливо замечает, что крупных государственных образований типа Китайской империи на берегах Черного моря в древности не было, что не создавало объективных предпосылок для образования сильных кочевых империй, например гуннской, как это установил Т. Барфилд для Восточной Азии.

Читатель монографии С. Скрипкина не может не заметить, что в ней красной нитью проходит важный тезис о некоем универсальном алгоритме в формировании всех сарматских культур. Он заключается в том, что каждая из них складывалась в результате сложного взаимодействия инноваций, привнесенных с востока новыми волнами номадов, и традиций, оставленных местным населением, причем без каких-либо существенных хиатусов, которые предполагались еще совсем недавно. Этнический состав сарматских культур не был постоянным, он менялся, что хорошо просматривается на антропологическом материале. Если в раннесарматское время преобладало население с брахикранной краниологией, то в позднесарматское – с долихокранной. К рубежу эр этноним “сарматы”, вероятно, ранее относившийся к отдельному народу (Ps-Scymn: 874–885; Polyb.: XXV. 2. 12), стал уже собирательным для различных племен и народов, населявших степи Юга России, Украины, на что прямо указывал Плиний Cтарший: “сами же они разделяются на многие племена” (NH: VI, 19).

Бросается в глаза, что монография А.С. Скрипкина хорошо и продуманно иллюстрирована. Она содержит не только карты, планы, черно-белые рисунки наиболее показательных сарматских комплексов, но и цветные иллюстрации уникальных произведений сарматского искусства. Замечу, что многие графические прорисовки сарматских вещей сделаны рукой самого автора. Книгу завершает почти исчерпывающий библиографический список источников и литературы объемом почти в 30 страниц.

Труд А.С. Скрипкина “Сарматы” является не просто фундаментальной научной монографией. По структуре и стилю видно, что она написана университетским профессором, более полувека посвятившим не только изучению, но и преподаванию студентам археологии и истории сарматов. Безусловно, она является ценным учебным пособием для студентов, магистров и аспирантов, специализирующихся в области скифо-сарматской археологии.

Монография А.С. Скрипкина – первый обобщающий труд по всей сарматской археологии, которая в силу внутренних законов развития науки становится все более дифференцированной. Автору удалось удачно обобщить и свои разноплановые научные исследования, и достижения коллег-сарматологов по основным темам современной нашей науки. Как по объему затронутых в монографии проблем, так и глубине их решения рецензируемая книга не имеет аналогов в отечественной или зарубежной науке.

А.С. Скрипкин, пожалуй, единственный современный исследователь, который с одинаковым результатом занимается изучением разных периодов всех сарматских культур. В этом смысле начинающим сарматологам повезло, как в свое время повезло скифологам после выхода книги Б.Н. Гракова “Скифы”. Она была долгожданной и сразу стала “настольной книгой” российских сарматологов, всех специалистов по археологии раннего железного века Юга Восточной Европы.